Мария Дахвана Хэдли - Магония

Меня охватывает тревога.

И я ничего не могу с этим поделать.

Одни и те же мысли снова и снова прокручиваются у меня в голове: ничего у нас не получится, как у нас может что-нибудь получиться, что теперь с нами будет?

А вдруг она уже не та, кем была, а вдруг я уже не тот, кем был, а вдруг все это неправильно?

Вдруг она снова умрет? И на этот раз по-настоящему ? Что тогда со мной будет?

Тревога перерастает в настоящую панику. Я стараюсь дышать глубоко и размеренно, принимаю свою таблетку и повторяю совсем крошечный кусочек пи. Тш-ш! Аза спит и ничего не знает. Я запираюсь в туалете. Я же столько недель держался! Неужели у меня все-таки произойдет нервный срыв?

Мир сошел с ума. Я полюбил ее с первого взгляда, и вот теперь, когда она со мной, теперь, когда мы наконец-то вместе, за ней охотится целое небо разъяренных существ.

Да и вообще: останется ли она на земле? Сможет ли она здесь остаться?

Даже если не сможет, все равно мне никогда и ни за что ее не разлюбить.

А что, если однажды она посмотрит мне в глаза и скажет: «Я хочу вернуться наверх»?

Что, если я удерживаю ее в мире людей, как якорь, зацепившийся за камень?

На нашем пути столько препятствий. И если раньше я боролся со смертью, чтобы спасти ее, то теперь нам обоим предстоит борьба с невозможным.

Я вспоминаю, какие трудности преодолели мои мамы. В какой-то момент они стали думать, что им уже никогда не быть вместе. Родные не поддержали их, а только переполошились. Две женщины и ни одного мужчины: разве так можно? Но ничто не смогло разлучить их. Оба их имени указаны в моем свидетельстве о рождении, и я даже представить не могу, как они этого добились.

Они проявили храбрость. То же самое должен сделать и я.

Но даже Ева испугалась бы того, с чем мы столкнулись на Западном Шпицбергене. А может быть, и девушки, которая спит в кресле рядом со мной.

В начале полета я заметил в небе стаю гусей. Они двигались в противоположном направлении. Увидев их, Аза прижалась носом к иллюминатору.

– Все нормально?

– Да, – ответила она, приставив ладонь к стеклу, как будто хочет поприветствовать их, но в то же время к чему-то готовится. Воздух приобрел необычную плотность. Через несколько секунд гуси скрылись из виду, и Аза расслабилась.

– Что это было?

– Я не могла понять, какие у них намерения, – пояснила она со смущенной улыбкой на своем новом, непривычном лице. – Я подумала: вдруг их прислали за нами?

– В каком смысле?

– Мы только что пролетали мимо магонского корабля, – сказала она. – А вокруг его корпуса клином летели ростры. Честно говоря, я не понимаю, как нам удалось выбраться из Шпицбергена. Не понимаю, почему нас отпустили.

Для меня это тоже загадка. Мы уже успели многое обсудить: Хейуорд, корабль, на котором жила Аза, Дая, этого ее партнера .

Она рассказала мне про него, про то, какое между ними существует притяжение. Этот разговор доставил мне мало удовольствия. Мы попытались составить полную картину событий, произошедших за последние полтора месяца в Магонии и на земле, но некоторые моменты все равно остались не до конца проясненными.

О происшествии на Западном Шпицбергене пока ничего не слышно – я просматривал новости весь полет. Ни слова о взломе хранилища, ни слова о мощном землетрясении – тишина.

А значит, в определенных кругах царит невообразимая суматоха. Наверняка разразился международный скандал.

Убедившись, что Аза все еще спит, я достаю визитку, которую мне вручили в аэропорту Лонгйира.

Когда Аза была в туалете, ко мне подошел мужчина в черном костюме и темных очках. Он протянул мне визитку, бросил пару слов и удалился. Каждый раз, когда я хочу рассказать ей про агента, который сказал «благодарим вас», что-то меня останавливает.

Долго ли федералы за мной следили? Мне почему-то кажется, что Азе об этом знать необязательно. Возможно, никому не нужно знать.

Я бы на их месте себя не нанял. Мне слишком много известно. Разумнее всего было бы меня убрать.

Я поворачиваю голову к Азе и некоторое время слушаю ее дыхание. Мы направляемся домой, но кто знает, надолго ли мы там задержимся?

В этой оболочке Аза кажется совсем другим человеком, но это не так. Она всегда остается собой. К примеру, когда мы сели в самолет, она взглянула на меня и спросила:

– На что ты смотришь?

– На тебя, – сказал я.

– Тогда любуйся, пока можешь. Наверняка эта оболочка скоро придет в негодность. То еще зрелище будет. Посмотрим, захочешь ли ты держать меня за руку, когда я буду похожа на разлагающийся труп.