Мария Дахвана Хэдли - Магония

– Что скажешь? – спрашивает он, хотя прекрасно знает мое мнение об этой затее.

– Родители дома, – говорю я.

– Готова?

– Конечно, нет.

– Может, нам стоит спрыгнуть с гаража?

– Или залететь в окно, – говорю я, и к горлу подступают рыдания. Я не хочу снова испытывать боль. Плана у меня нет. Но куда еще мне пойти? Это мой дом. Нет, не так: это мой дом.

Я разворачиваюсь и начинаю уходить. Мне нельзя видеться с родителями. Только не в таком виде. Я больше не похожа на себя.

– Ты когда-нибудь слышала о ганцфельд-эффекте? – спрашивает Джейсон напряженным голосом. Он говорит быстрее обычного, явно едва сдерживая тревогу.

– Нет, – отвечаю я, ускоряя шаг. Ему не удастся усыпить мою бдительность с помощью миллиона ненужных фактов.

– Это когда мозг усиливает нейронный шум в попытке найти недостающие сигналы. Скажем, если ты долго будешь смотреть в пустое небо – без солнца, птиц и облаков, – то рано или поздно у тебя начнутся галлюцинации. Будешь долго смотреть на снег, и начнешь видеть в нем города.

– Магония – не галлюцинация, – возмущенно перебиваю я. После всего, что он видел, не может же он всерьез так считать!

– Чтобы вызвать этот эффект, ученики Пифагора подолгу сидели в темных пещерах. Только представь себе: мудрость, возникшая из ниоткуда. А сегодня он наблюдается у космонавтов и исследователей Арктики.

Он сплетает пальцы с моими, продолжая болтать без остановки. Придется терпеливо слушать.

– И у заключенных-одиночников, которые сидят в темных камерах. Им обычно мерещатся различные цвета и фигуры. Для этого даже придумали специальный термин: тюремное кино. Кстати, некоторые считают, что рисунки в пещере Ласко тоже были сделаны в темноте, что первобытные люди не рисовали по памяти, а изображали на стенах пещеры свои видения. Чтобы спровоцировать эти видения, надо было много часов провести без света.

Я озадаченно смотрю на него. Остановив взгляд на моем лице, он продолжает:

– Мы не знаем, почему наш мозг создает их. Но он явно хочет что-то увидеть. Все эти красивые образы возникают на пустом месте, как будто из ниоткуда, – так же, как и вы, магонцы. Я в жизни не видел ничего прекраснее твоей небесной страны. Я верю тебе. Магония открылась мне и до сих пор иногда мелькает перед глазами.

Он указывает в небо, где быстрым ходом плывет маленький безобидный парусник.

– Даже тот, кто никогда не видел ничего удивительного, может поверить в чудо, Аза Рэй. Даже тот, кто ни разу не видел света, даже тот, кто всю жизнь находился во мраке, даже тот, кто ослеп, потому что слишком долго смотрел на солнце, может поверить в чудо. Я верю тебе, и твои близкие тоже тебе поверят.

– Но я перестала быть собой, – говорю я.

– Нет, не перестала. – Мы останавливаемся. – К слову сказать, мне тоже страшно.

– Правда? – удивляюсь я. Мне почему-то сразу становится легче.

– Ну да, – говорит он. – Хорошо хоть, мы друг друга не боимся.

Я заглядываю ему в лицо.

– Точно?

Немного поколебавшись, он отвечает:

– Точно. Ну, то есть я иногда могу вселять ужас. Может быть, ты меня боишься.

– Да, я трепещу перед тобой, – говорю я с улыбкой.

Мы подходим к крыльцу моего дома.

Я думаю о том дне, когда попала в этот дом, о том дне, которого не помню. Это было пятнадцать лет назад. Крохотная, беззащитная, я оказалась в чужой кроватке и в чужом теле. Меня оставили умирать, но я выжила благодаря людям, которые заботились обо мне, даже не подозревая, кто я такая на самом деле. Они отдали все силы на то, чтобы поддерживать жизнь в моем сломанном теле. Они любили меня.

Я представляю, как мама заходит ко мне в комнату, а в руке у нее шприц с сывороткой – Джейсон рассказал мне про тот случай. Ей было страшно, она понятия не имела, подействует ли препарат. Мама думала, что я обычный ребенок, который умирает от никому не известной болезни. Но она решила разобраться в ней. Она создала лекарство и ввела его мне в кровь. Она не теряла надежды. Врачи были бессильны, но она не сдавалась.

Благодаря ей я все еще жива.

Из груди раздаются хрипы.

Но ради того, чтобы снова оказаться дома, можно и потерпеть.

Я нажимаю кнопку звонка, и в коридоре слышатся шаги. Судя по звукам, папа ходит по дому в ботинках, хотя это и запрещено. Мама что-то вполголоса ему говорит.

Джейсон пружинисто переступает с ноги на ногу, как будто готовится рвануть отсюда куда подальше, как будто пришел знакомиться с родителями своей пассии перед выпускным балом.