Владимир Поселягин - Сашка

А катер прошёл мимо, и Лабухин помахал нашим рукой, узнал. Те вроде тоже, раз ответили.

– Что-то случилось? – спросил дед, принимая добычу.

– Да. Снова с немцами повстречаться пришлось. Слух о девушках зарезанных был?

– Было, соседки натрещали.

– Вот я за этой группой и следил. Взять её не удалось, сбежали, но на основную группу роту красноармейцев вывел. Побили их. А та четвёрка ушла, вот что обидно, угнали машину и ушли. Думал сегодня по их следам пройдусь, парашюты поищу, а тех, оказывается, с самолёта высадили, тот посадку в лесу совершил, на поляне. Так что и парашютов нет. Совсем я без добычи. Вот, только зайцев настрелял на завтра, на новоселье.

– Хорошая добыча, – одобрил дед.

Он передал добычу спустившимся сестрицам, которые понесли всё наверх, я только крикнуть успел, чтобы кто-нибудь скатался за участковым, передали ему, мол, я снова с немецкими диверсантами повстречался, а мы с дедом, ухватив лодку за нос, вытащили её на берег.

– А это кто был, рукой махал? Где-то видел его.

– Помнишь того помощника редактора у моста? Это он. Пришлось дать обещание, что буду сегодня у него. Сейчас окунусь, смою пот, переоденусь – и с гитарой на радио.

– Что, прямо на радио петь будешь? – изумился дед.

– Вряд ли меня так сразу допустят. Сперва послушают, отберут то, что можно допустить до эфира, а там день назначат.

– Может, баньку? – предложил дед. – Мы тебя вчера ждали, затопили. Утром я подтапливал.

– Баня даже лучше, – согласился я.

Мы с дедом направились наверх. Мама и бабушка меня обняли – тревожились. Объяснил, почему задержался. Мама, узнав, что я скоро их снова покину, возможно, до темноты, засуетилась. И со свежим бельём я сходил в баньку. А когда, сидя в беседке, после еды пил чай, и участковый подошёл. Снял с меня показания, пожал руку и ушёл. От него я узнал, что одна из девушек была тяжело ранена, но жива. Операцию уже сделали. Удивил этим сообщением, надо сказать, ведь профи работали, не думал, что живые останутся.

После обеда, собравшись – наконец костюм свой надел – и прихватив гитару, направился к трамвайной остановке и с тремя пересадками добрался до места.

Пропуск уже был. Лабухин располагался на втором этаже, встретил и познакомил с главным редактором. Шло прослушивание, кстати, пели те близняшки, и, действительно, здорово, хотя малые ещё. Правда, я без особого удивления узнал, что у них мама учитель пения в сельской школе. Она здесь же сидела, нервно комкая платок – допустят их до выступления или нет. Мечта её, вот и готовила дочек с малых лет. В зале за столом сидело шестеро, кроме главного редактора и Лабухина три женщины и мужчина, ценз, как говорится.

Когда сцена освободилась, я устроился на стуле в центре.

– Ну-с, молодой человек, – сказала одна из женщин. Как я понял, она была старшей. – Что будете исполнять? Как нам сообщили, у вас свои песни.

– А что вы хотите услышать, у меня больше сотни песен? Выбор достаточно широк.

– Песня о войне, что-нибудь бодрое, хорошее.

– Бодрое и хорошее у меня есть, но петь не буду, не заслужили их, – достаточно жёстко сказал я. – Вот когда наступать будут, а не пятками сверкать, тогда и песни соответствующие буду петь.

– Ну раз есть, то хоть напойте их, чтобы мы послушали, – улыбнулась женщина. Видимо, на слабо меня брала.

– Почему нет, легко.

Сперва я спел пару куплетов «Давай закурим», я её хорошо помнил, причём всю, память о прошлой жизни работала отлично. Потом «Смуглянку», ну и для затравки – «Казаки в Берлине».

– Очень и очень неплохо, молодой человек, – сказала удивлённая женщина. – Честно говоря, думала, что вы лгунишка, бывает, попадаются нам такие, а у вас действительно готовые песни есть, и музыка к ним отличная. Правда, одной гитарой наигрывать некоторые ваши композиции не стоит, очарование теряется, тут музыканты нужны, у нас есть хорошая группа, так что попробуем улучшить музыкальное сопровождение. Теперь хотелось бы послушать другие песни. Я вижу, помогать вам не нужно, робость отсутствует, так что пойте песни по своему выбору, любимые и желанные, а мы послушаем.

Вот я и дал. Почти два десятка песен спел, прерываясь на пару минут дважды, воду пил, горло пересыхало. Да и рукам давал отдохнуть. Репертуар в основном из шестидесятых и семидесятых, хотя пара песен девяностых была. Хорошие песни в те времена встречались. Во время одного из отдыхов я попросил редактора помочь с оформлением авторства этих песен, мол, я пока не успел. Ответила женщина из комиссии. Оказалось, она и была из той службы, где всё оформлялось, обещала всё сделать в лучшем виде и сказала, как её найти. Так что как запишу стихи и ноты, сразу к ней, всё оформим. Старшая, что от политбюро, тоже обещала со своей стороны посодействовать. Мы уже два часа как разойтись должны были, да задержались с прослушиванием, но прежде чем меня отпустить, старшая попросила исполнить ещё раз песню о беспризорниках.