Владимир Поселягин - Братишка

– Здравствуйте красавицы. Не подскажите, где тут старший полицейский живёт? У меня к нему сообщение из соседей деревни.

– Почему же не сказать, там, в центре, самый большой дом, в нём раньше председатель сельсовета жил. Вот именно в нём он и живёт, третий день уже пьют, день рождения старосты отмечают, ироды. Староста тоже у него.

– Да. А люди они хорошие?

Вот тут на меня и посыпалась разная информация, и лишь когда с неба стали падать крупные хлопья снега, предвестники наступающей бури, те заторопились по домам, а я направился к нужному дому. Где тот находится, мне описали подробно. Информацию о приспешниках немцев я собирал не зря. Мне было известно, что немало полицаев и старост вступили в свои должности по приказу наших. То есть фактически – внедрённые агенты, и случайно уничтожить своего не хотелось.

Однако и староста, и начальник полиции были ещё теми тварями, крови на руках имели немеряно, поэтому сомнений не было, на наших они никак работать не могут. Собаки, как я и думал, во дворе не было. Значит, втихую сработаю, тем более если те третий день квасят, то шансы немалые. Как я и предполагал, за свою безопасность уроды ратовали. Поэтому трезвый часовой на участке имелся, несмотря на немецкий гарнизон в селе и то, что дом находился в центре. Курил тот на крыльце. Рядом стояла прислонённая к перилам винтовка. Обычная винтовка Мосина.

Ничего сложного изобретать я не стал. Спокойно открыл калитку и направился к крыльцу под заинтересованным взглядом часового. Тот за оружием не потянулся и продолжил курить. Когда я подошёл, он спросил, от кого я, и я сказал, мол, сведения имею от полиции из соседней деревни, партизан заметили. Это позволило мне сблизиться вплотную и, выхватив револьвер, к счастью, тот ни за что не зацепился, и приставив дуло к груди полицая, спустить курок. Хлопок прозвучал негромко, в доме шумели куда громче, музыка играла, так что, думаю, его не слышали. Открыв сени и осмотрев их, я ухватил полицая-здоровяка за ворот тулупа и, с трудом подтягивая тело, затащил его в сени. Сюда же убрал и винтовку. В сенях, используя фонарик, обшарил его. Подсумки сразу снял, в карманах мелочевка. Но короткоствола не было.

Заперев сени изнутри, я доснарядил патрон, выбив стреляную гильзу. После чего, подкравшись к двери в саму хату из сеней, чуть приоткрыл её и заглянул внутрь. Шум музыки сразу стал громче, не наше играло, что-то немецкое. У стола, освещённого керосиновой лампой, суетилась женщина разбитного вида. По словам местных жительниц, полюбовница начальника полиции, он неместный был, вместе с ней приехал. Та ещё тварь, в селе её не любили. Из другой комнаты, большой залы, как я понял, воплями потребовали закусок, и та, закончив красиво раскладывать нарезанное сало на тарелке, заспешила к ним. Это позволило мне скользнуть на кухню. Хорошо, та не успела заметить, что через щель в двери начало поддувать и холод стал поступать, иначе спалили бы. На вешалке висело множество телогреек, тулупов, полушубков и даже пара командирских шинелей со споротыми знаками различий. Я даже оробел немного, а ну как полицаев много и патронов на всех мне просто не хватит? Тут же была стойка с оружием. Три карабина Мосина, немецкий карабин и две винтовки Мосина. Короткоствола не было, я не нашёл. Плохо, второй мне пригодился бы. Надо было у командиров взять. Ладно, пора действовать.

Убрав руку с револьвером за спину, я прошёл через открытую дверь в залу, где гуляли предатели. Там как раз музыка закончилась, видимо, пластинка к концу подошла. Быстро осмотревшись в дверях, вздохнул с облегчением. Кроме хозяйки, суетившейся около здорового мужика, сидевшего во главе стола, настоящего борова, было ещё восемь мужиков, но только трое из них в сознании и ещё проявляли осмысленность, остальные спали прямо за столом. И правда, давно гуляют. Духан в хате ещё тот.

– Ты ещё кто? – невнятно спросил начальник полиции, а, думаю, этот боров им и являлся, хотя и был обряжен в гражданскую одежду.

Отвечать я не стал и сразу стал действовал. Прогрохотало подряд четыре выстрела, надеюсь, из-за шума начавшейся бури звуки выстрелов никто не услышит. Все те, кто был в сознании, включая бабу старшего полицая, были убиты. Но не сам боров, ему я прострелил плечо, и тот упал под стол, он мне нужен был живым. Ещё двое зашевелились от выстрелов, остальные так и были в отрубе. Подойдя к столу, я выстрелил очнувшимся в затылок.

Обыскав всех и перезарядившись, нашёл верёвку и связал старшего полицая, крепко, и перевязал ему рану. Но тот ранения практически не чувствовал из-за количества выпитого. После этого, взяв небольшую подушечку, по очереди клал её на голову тех, кто ещё спал, и стрелял через неё. Живые мне были не нужны. Осмотрел и другие комнаты, ещё двоих обнаружил, один как раз шевелиться начал, вполне осмысленно доставая ТТ. Больше не будет, подушка и револьвер – самое то для незаметной и тихой ликвидации этой нечисти.