Александр Прозоров - Возмездие

— Так вот ты как без меня воюешь, — заявил ему белобрысый воин, резко выделявшийся на фоне остальных бородачей, в чешуйчатых панцирях, — за тобой недосмотришь, так ты решишь и с жизнью расстаться. Не торопись, сержант.

— Леха, — улыбнулся Федор, распрямляя спину и расслабляясь, — как ты вовремя, брат.

В этот момент он увидел, как мертвый катафрактарий пошевелился. Федор в изумлении посмотрел на него: это был молодой на вид воин. Он истекал кровью, но еще не умер. Федор нагнулся к умирающему, и спросил по-латыни:

— Ты кто? Кто тебя послал?

На пороге смерти римлянин не стал темнить.

— Меня зовут Катон [7] Катон (годы жизни: 234–148 до н. э.). Этого известного римского деятеля обычно называли Катон Старший (M. Porcius Cato), в отличие от Катона, современника Юлия Цезаря. У римских писателей его также называли Цензором (Censor). Катон старший представлял собой очень значимую фигуру Древнего Рима как государственный деятель и как писатель. Происходил из плебейского рода Порциев, родоначальник которого, по всей вероятности, занимался разведением свиней (porcus). Катон Старший родился в 234 г. до Р. Хр. (520 от осн. Рима) в Тускуле. В юности занимался сельским хозяйством. Затем сделал головокружительную карьеру, став сенатором. Будучи еще семнадцатилетним, Катон сражался в армии Рима против Ганнибала, имел множество ран. Катон прославился непримиримой враждой к Карфагену, разрушения которого он требовал на каждом заседании сената до конца жизни. Всем известно его изречение, которым он заканчивал каждую свою речь в сенате: «Ceterum censeo Carthaginem esse delendam» — «Карфаген должен быть разрушен». Так и случилось, но самому Катону не суждено было дожить до осуществления своего желания. …

— Как?!!! — не поверил своим ушам Федор.

— Я послан за тобой Марцеллом…

— Где он? — тряхнул его Федор.

— Рядом, — ухмыльнулся умирающий, закатывая глаза, — он скоро найдет тебя…

— Я не буду ждать, — ответил Федор уже мертвецу, — и нанесу ему ответный визит.

А посмотрев на труп молодого Катона, подумал: «Хороший знак. Теперь мир точно никогда не получит Римской империи». Все еще ошарашенный от того, чью жизнь они только что забрали, Федор встал. Отбросил римский меч и разыскал глазами свою фалькату. А когда нашел, вновь вложил ее в ножны. Выжившие охранники собрались вокруг него. «Вот тебе урок, Чайка, — сказал он сам себе, глядя на горстку пехотинцев, — не оставляй штаб без прикрытия. Сам виноват, нечего было всех на штурм отправлять».

— Куда собрался? — поинтересовался Леха, подъезжая к нему на коне, — может, подбросить до центра?

Федор невольно рассмеялся. Он ждал скифов, но в глубине души и не надеялся, что пришлют именно Ларина. Оттого ему было еще радостней. Но радость встречи отравляло только беспокойство о Юлии и ребенке, которые были все еще в руках Марцелла.

В этот момент у штаба появились гоплиты Евсида. Один из них приблизился к Федору и, поглядывая на скопление неизвестных всадников, посматривавших на него недобрыми глазами, вполголоса сообщил:

— Мы окружили дом, в нем заперт Марцелл и он требует вас. Евсид ждет.

— Вот уж точно, судьба, — проговорил Федор, разыскивая свой шлем, который слетел с головы во время бегства от Катона.

Разыскав и надев шлем, он вновь посмотрел на мертвое тело несостоявшегося разрушителя Карфагена и произнес, глядя на своего друга:

— Эх, Леха, если б ты только знал, какую услугу оказал сейчас Карфагену!

Ларин выпрямился в седле, с непониманием посмотрел на убитого им римского катафрактария, и ответил:

— Да брось ты, сержант. Обычно дело. Я просто спасал тебе жизнь.

— Тогда двигай за мной вместе со своими бойцами, — вновь стал серьезным Федор, разворачиваясь в сторону центра, — осталось закончить последнее дело. Самое важное.

Это действительно был особняк Марцелла. Новый удар пехотинцев Федора Чайки оказался победным и мгновенно выбил римлян с занимаемых позиций. Правда, ему самому едва не стоил жизни. Легионеры отступили к центру города. Особняк, откуда все это время руководили обороной квартала, остался на захваченной финикийцами территории. Приблизившись по камням мостовой, Федор разглядел, что шикарное трехэтажное здание находилось в окружении небольшого парка, который мог себе позволить в Риме, только очень богатый человек. Охранявшие дом легионеры сражались до последнего, но погибли почти все. Дом был окружен гоплитами Евсида, подоспели и пехотинцы Чайки, но греки не пускали их в дом.