Алекс Кун - Петербург

Поклонился гудящему морю черных бушлатов, сбежал с бруствера и пошел через мост, не оглядываясь. Никогда не любил прощаться.

Под мою камеру отвели пороховой погреб восточной батареи. Прекрасное, сухое помещение, с застланным деревянным полом. Представляю, сколько пришлось солдатам перетаскивать боеприпасы, освобождая для меня последний приют.

Конвой помялся за спиной, не зная, как дальше быть. Пришлось развернуться к ним и командным голосом сообщить, что они свободны. Дверь немедленно грохнула, закрываясь. Каземат, не имеющий окон, погрузился в глубокий полумрак, разгоняемый одной слабой лампой над дверью. Оставалось только разрядить фляжку, расстегнуть китель и прилечь на нижнюю полку стеллажа в темном углу каземата. Можно начинать считать жилки на досках полки над головой. Пошел откат, и это время вспоминать не хочется.

Два дня смотрел в полку над головой. Где-то далеко бренчали дверью, о чем-то говорили, бряцали приносимой и уносимой посудой. Даже трясли за плечо и проверяли пульс на шее. По мелькающим черным бушлатам сделал вывод, что охраняют меня двинцы. Зря они волнуются — государя дождусь обязательно.

Петр появился на третий день. Наверное. Понятие времени стало условностью.

Факт, что дождался своего освобождения, доходил до сознания медленно. Тело выходило из заторможенного состояния, разгоняя горячий град покалываний по мышцам, и напоминая о пропущенных моционах. Обидно, заканчивать долгий и тяжелый путь с единственным желанием — добраться до сортира.

Поднялся с полки, тяжело опираясь на руку и застегивая китель. Хоть и сказал морпехам, что ухожу со всех должностей — но пока предо мной главнокомандующий.

Петр ходил от стены к двери, у которой скопились пол дюжины человек его ближней свиты. Начинать разговор царь не торопился, а мне было все равно. Через некоторое время таких метаний вообще думал, Петр уйдет восвояси. Но не сложилось.

— Ты все упорствуешь, в своей невиновности?

— Нет, государь.

Петр аж остановился. Опять ему ломаю что-то запланированное. Не стал ждать дополнительных вопросов.

— Меру моей вины ты не положил. Мне не в чем упорствовать. От дел своих не отрекаюсь, разбойников много на душу взял…

Петр перебил, резко смурнея.

— Не татей, а бояр именитых, да послов заслуженных! Тебе, князь, дыбы мало будет!

Слово «князь» Петр буквально выплюнул. И чего он беситься? Да пусть хоть холопом называет — равнобедренно. Пожал мысленно плечами.

— Дыба, так дыба. По мне, нелюди, в спину дорогую мне женщину застрелившие, да нелюди, разбой этот нашептавшие — тати и есть. Они не просто лекарку царицы убили, они зачинательницу дел славных с пути сорвали. Гореть им за это на том свете. Не сожалею, государь, ни о чем.

И ведь действительно не сожалел. Слегка жаль было слабости во всем теле, а Петр ходил далековато. Надо бросать пролеживать спину и набирать тонус. Раскис как квашня. Резкого рывка и то не сделать.

Петр глянул на мой отсутствующий взгляд, плюнул на относительно чистый пол и резко вышел в дверь, в которую, за повелителем, потянулась свита, бросая на меня косые взгляды. Ну и ладно, будет время заняться собой.

Первым делом поприседал, разгоняя кровь, и стукнул в дверь — до дыбы еще надо дожить. Значит, до нее дальше, чем до сортира.

Потянулись дни, когда небо над городом затянуло осенней серостью. Меня теперь выгуливали по внутреннему двору форта, и даже принесли в пустое помещение каземата стол с двумя стульями, дополнив комплект тюфяком с одеялом. Для полноты картины не хватало только полосатой робы.

Время тянулось медленно. Гнал от себя мысли о событиях последнего моего дня. Именно последнего, так как дальше уже не живу, а существую. Просто жду, когда все это кончиться. Но дождался только визита тезки, соизволившего сообщить, что Петр назначил его губернатором Петербурга. Даже это не вызвало особых эмоций. Пост сдал — пост принял. Правда, сдача дел заняла больше недели. Радовало, что испортить начатое дело тезке будет уже сложно. Мало того, что планы уже реализованы в фундаменты, так еще и деньги все вложены. И как приятный бонус сверху — ежегодные выпускные экзамены ревизион-коллегии. Оставалось только порадоваться, что все свои дела уже переложил на знающих людей. Петр не станет перетряхивать то, что хорошо работает.

Передача дел немного взбодрила зациклившуюся психику, и когда тезка передал указание Петра, подробно изложить ему произошедшие события, начиная от письма Боцмана — привычно взялся за перо. Получилось сумбурно. И вновь потянулось время ожидания. Скорей бы уж они.