Андрей Посняков - Призрак Карфагена

Нашелся-таки свидетель, некий господин Жак Ив Фернье, художник Ага, вот и sms с номером телефона. Нгоно тут же и позвонил, чего ждать-то?

— Месье Фернье? Вас беспокоит инспектор Амбабве, уголовная полиция. Да-да, по поводу увиденного вами парашютиста. Мы бы могли встретиться? Да, у вас в Изиньи. Диктуйте адрес. Ах, рисуете на пленэре. А где? Понял: набережная, Порт-де-Плезанс. Через пятнадцать минут буду!

Странный голос был у художника, тоненький, будто женский. Хорошо хоть ехать близко.

Телефонным беседам стажер, как и любой полицейский, не очень-то доверял. Всегда лучше побеседовать глаза в глаза, если уж есть такая возможность.

~~~

Ровно через четверть часа Нгоно парковал авто у Порт-де-Плезанс, рядом с местом для пикника на свежем воздухе, обозначенном соответствующим знаком — вилка и нож.

Художник на набережной оказался один. Он стоял у мольберта с палитрой в руках и смотрел на проплывавшие по каналу яхты. Худенький, небольшого роста, в красной рубашке и белых коротких брюках…

И рисовал неплохо! Прямо Эжен Буден, уж его-то в Нормандии все знали. Как и Клода Моне.

Посмотрев на мольберт, Нгоно смущенно покашлял. Художник обернулся… Господи, это мальчик! Лет двенадцати, с копной темно-русых волос и светлосерыми большими глазами.

— Привет.

— Здравствуйте.

— Ты, случайно, месье Фернье не знаешь? Художника.

— Месье Фернье — мой отец, — улыбнулся мальчишка. — Но он морской инженер, а не художник. А художник — я!

— Постой-ка! А тебя не Жак-Ив зовут?

— Жак-Ив. Как Кусто. Легко запомнить.

Боже, так вот почему голос-то…

— Это не ты звонил на радио? По поводу парашютиста?

— Я! — Парнишка моргнул. — А вы, значит, тот самый инспектор.

— Ну да, с которым ты пятнадцать минут назад разговаривал!

— Добрый день, — снова поздоровался Жак-Ив. — Так мы куда пойдем?

— А никуда! — Стажер беззаботно махнул рукой. — Здесь и поговорим, если, конечно, ты не против.

— Нет, не против.

— Ну и отлично! Рассказывай, Жак-Ив, где и когда ты этого парашютиста видел?

— Вообще-то они парапланеристами называются. Это ж не совсем парашют, то есть парашют, конечно, но особый. Ой! Я, наверное, что-то не то говорю?

— Рассказывай, рассказывай — очень интересно послушать.

— Правда?! А мама говорит, я как помело болтаю. Просто без умолку!

— Я весь внимание, — ободряюще улыбнулся Нгоно.

— Это в Пуант-дю-Ок было, знаете, рядом с Грэндкамп-Мэзи. Там со Второй мировой войны много всяких укреплений осталось. Я их и рисовал. А еще закат, больно уж он был красивый, особенно с холмов. Специально туда на велосипеде приехал, с мольбертом, с красками…

— Там же мемориал, кажется… — припомнил стажер. — И еще американское кладбище.

— Да-да, всех погибших при высадке союзников. Омаха-бич!

Омаха-бич… В целях конспирации так союзники места высадки называли — Юта, Омаха, Голд, Джуно. Сорок четвертый год, война. От Нижней Нормандии места живого не осталось, одни развалины.

— Ох, извини, я, кажется, перебил.

— Ничего. Так я продолжу? Ну вот. Времени было примерно восемь-девять вечера. Солнце уже заходило — такое потрясающе красивое, знаете, и в море отражалось… Играло, сверкало на волнах. А небо, небо было синим, высоким, и уже загорались звезды, правда еще бледные, словно бы неживые. А облака-то какие плыли! — Юный художник восторженно взмахнул кистью, едва не забрызгав модный стажерский пиджак. — Сверху белые, словно сахарная вата, чуть ниже бежевые, а в самом низу — золотисто-оранжевые от солнца! А временами — вы, месье, не поверите — вдруг становились изумрудно-зелеными! Именно таким вот цветом и сверкали! Чудо! И словно бы такой узенький лучик, тоже зеленый! Я глаз не мог оторвать… Тут он и появился, парапланерист этот!

— Цвет парашюта не разглядел?

— Точно не скажу, далековато было, но вроде красный. Нет, точно красный. И летел он, знаете, так уверенно, прямо, красиво. Потом вдруг стал поворачивать, медленно, по дуге. Я даже подумал, будто он увидал внизу что-то такое, что привлекло внимание, бывает же так. Знаете, я вот в прошлом году…

— Так-так, значит, планировал уверенно? И что дальше? Куда потом полетел?

— А не знаю. — Парнишка пожал плечами. — Он просто взял и исчез. Облако снова зеленым сверкнуло… Я сделал пару мазков, потом голову поднял — а его и нет! Улетел? Наверное, уже приземлился.

— Место, где все было, показать сможешь?

— Смогу. Я же говорю — в Пуант-дю-Ок. Да у меня рисунок есть… вот, смотрите!