Николай Берг - Ночная смена. Остров живых

— Что — надо же?

— Век живи — век учись. Нежелающий учиться останется безобразен, мерзок и затхл. Вы мензурку сможете удержать? — обращается Бурш к повару.

— Лучше во что-нибудь побольше. И небьющееся.

— Пластмассовый стаканчик подойдет?

— Подойдет. Много не наливайте.

— Ну что, почтенный служитель Эс. Ку. Лаппа — каков будет тост? — осведомляюсь я у Бурша.

— За то, что мы живы. Пойдет?

— Пойдет! Будем здоровы.

Коньяк оказывается неожиданно хорошим. Мягко греет глотку и сворачивается теплым уютным клубком в желудке.

— И, тем не менее, получается, что мамку эту вы поставили в такое же положение.

— И она теперь тоже поглупеет…

Это приводит меня в смущение. Эк они оба на меня насели.

— Ну, хорошо. А как было надо?

Мы принимаем по второй стопочке. Биологу — повару шоколад закидывает в пасть Бурш, пользуя для этого пинцет.

— Может быть, стоит поступать по правилу любимых мной англосаксов. Они никогда не ругают себя и своих. Принципиально.

— Обоснуйте, Федор Викторович.

— Могу и обосновать. Недалеко ходить — известны вам такие выражения как "красная тонкая линия" или "атака легкой бригады"? Или не менее известная чисто английская формулировка настоящих джентльменов при катастрофе на море: "женщины и дети вперед!"

— Конечно, известны. "Тонкая красная линия" — это красномундирный английский полк, построенный в две шеренги, а не в четыре, потому как русских было невероятно много и фронт было не закрыть, символ невероятных усилий на пределе возможностей, "атака легкой бригады" — опять же героический бросок на позиции русских пушек, символ воинского самопожертвования, ну а последнее — это сначала спасают на шлюпках женщин и детей, а уж мужчины — как получится, символ джентльменства. Итак?

— Итак, вы — образованный человек — знаете про героизм английского полка. А можете привести пример такого же героизма, против превосходящих сил врага, ставшего нарицательным, но уже из нашей истории — и чтоб об этом символе знали и инглиши? Затрудняетесь? А ведь у нас таких полков много наберется, чтоб сражались как легендарные герои. Но кто о них помнит? Вот, например Апшеронский пехотный полк носил сапоги с красными отворотами — как символ того, что в бою стоял по колено в крови. Кто из вас двоих может вспомнить — в каком сражении это было?

Мы с Буршем переглядываемся. Вздыхаем хором.

— Между тем у того же Апшеронского полка таких — полковых наград — больше десятка. И серебряные горны например зря тогда не давали. И полк такой у нас был не единственный. Самое-то забавное в этой истории, что в том ужасающем сражении, прославившем в веках "тонкую красную линию" наши кавалеристы не понесли никаких потерь. Вообще. Не то, чтоб из людей кто был ранен — даже конский состав не пострадал.

— А вы ничего не путаете?

— Нет, ничего. Казаки искали дыры в английской линии обороны, инглиши дали с предельной дистанции залп, казаки поскакали искать слабину в другом месте. Документы это подтверждают — ни у нас, ни у инглишей в этом кровавом сражении ни одно живое существо не пострадало. Красивая журналистская утка. О том, что за "тонкой красной линией" стояла морская пехота в товарном количестве, артиллерия и в том числе — корабельная, я даже не говорю.

Атака легкой бригады — вообще праздник. Русские увозили захваченные на редутах трофейные турецкие пушки, которые к тому же не стреляли, ибо турки успели заклепать орудия, сделав их негодными для стрельбы (до сих пор в потерях по Балаклаве в английской литературе указываются их и русские потери, союзники — турки за людей там не считаются). Потому рассказы о просто море пушек — уже забавны. Хотя бы потому, что по фронту — только неисправные турецкие, отбивать которые англичане и поскакали. Потери у англичан в основном — от стрелкового оружия. С конницей Кардигана разобрались фактически пара рот пехоты, и казаки. И никаких десятков пушек. Это англичанам просто показалось, от скорости резни, что их орудиями трепали, на деле обошлось в основном стрелковым оружием, что потом медики подтверждали. Да и атака была нелепой и по глупому приказу. Но вы в курсе только о героизме. Такая вот страшная резня.

— Что-то вы путаете, Федор Викторович! Вот сейчас — точно путаете! — выражаю я свое и буршевское мнение, так как на лице коллеги это читается, только он не говорит, а жует шоколад.

— Я? Нет, я не путаю. Сохранились документы, которые позволяют это утверждать. Причем серьезные документы вроде списочных составов.