Владимир Серебряков - Невольник чести

– И к чему это меня привело? – язвительно поинтересовался он сам у себя.

Чем кончится схватка между Протектором и его министром иностранных дел, Эдмон понял, едва заслышав о ее начале. Трудно было ожидать романтического благородства от человека, который в смутные годы метался между западным и восточным берегами Атлантики, словно челнок, – острословы говорили, будто он, как паук, заплетает морские воды золотой нитью. Возможно, если бы епископу Отенскому – или князю Перигор, или гражданину Талейрану, смотря по обстоятельствам, – хватило неразумия выбрать одну из сторон, исход смуты, охватившей Францию на рубеже веков, оказался бы иным.

Зато от человека с нелепым именем Наполеон и столь же нелепой корсиканской фамилией следовало ожидать красивых жестов – ими он жил, ими делалась его головокружительная карьера: от грохота пушек, переводивших парижскую чернь на котлеты по-гамбургски, под грохот пушек, приветствовавших освобожденного узника Тампля, к грохоту пушек, давших салют победителям в Битве народов, закрепившей власть Франции на Европейском континенте – в посрамление наглому бритту. Шум и блеск окружали его, даже когда в том не было особенной нужды. Пожертвовать посольством к нихонскому наместнику ради удовлетворения оскорбленной чести – это было вполне в его духе.

Рассуждения подобного рода можно было длить еще долго, но тут как раз кончился трап, и секретарю сиятельного графа пришлось отвлечься.

Капитана Жюно он нашел на юте – тот стоял рядом с рулевым, вглядываясь в проплывающий в отдалении берег. Матросы торопливо и деловито убирали паруса.

Первое, что пришло в голову Эдмону, когда тот впервые увидал на горизонте холмы Нефритовых островов, было – «мой перевод точнее». Встающие из темных, неспокойных вод Тихого океана берега резали взгляд изумрудной зеленью, тысячами оттенков зелени, залившей пологие холмы. Казалось невозможным, чтобы подобная красота существовала в действительности – совершенная, застывшая, точно картина величайшего из мастеров.

– Близко ли порт? – осведомился секретарь, цепляясь за поручень. Чем меньше парусов надувал ветер, тем сильней качало «Феникс». Было так холодно, словно зима, от которой удрали мореплаватели, все же настигла их, несмотря на то что в Южном полушарии близким Рождеством Христовым знаменовалось начало лета.

Капитан уставился на пассажира так, словно видел впервые, потом вздрогнул, будто вспомнив о чем-то.

– Даже слишком, – ответил он, указывая вдаль.

Эдмон присмотрелся. За кормой по правому борту виднелись паруса – до странности скособоченные, широкие, украшенные неразборчивыми рисунками. Один, два… три и еще два почти на горизонте.

– Мы миновали Гэта, – проговорил Жюно, размашистым жестом обнимая и океан, и оба Нефритовых острова. – И ветер, как назло… Придется поворачивать оверштаг. И не приведи Пресвятая Дева Мария налететь на здешние подводные скалы – размолотит в щепу!

Несмотря на то что вырос секретарь в портовом Марселе, проведенные в бунтарском городе годы он затер в памяти так успешно, что сейчас не отличил бы оверштаг от оверкиля. Что же касается крепости Гэта – она, как знал Эдмон, прикрывала вход в гавань Хисуириуми, княжеской столицы. Но, как ни вглядывался он в горизонт, там, где сходились смарагдовый берег, лазурное небо и стальные волны, невозможно было различить ощерившегося бойницами бастиона.

– Здешние воды так опасны? – полюбопытствовал он.

Капитан вздохнул.

– Смотря как подходить к гавани, – объяснил он. – Если со стороны пролива – ничуть. Для опытного шкипера, конечно. Течение там сильное, в дрейф не лечь. А вот если мимо пролива промахнешься, тогда тяжело. Не так из-за рифов – есть опасные места, не без того, особенно на западном побережье Собачьего, – ну так хлебнуть трюмом соленой воды можно и в Паде-Кале. Эти вон… – Он снова повел рукой, но теперь Эдмон сообразил, что Жюно указывает на далекие паруса. – Застанут без шелковины в виду берега – пиши пропало. Особенно близ равнины Сигеро… Видывал я в открытых портах наших ребят, которым не повезло, – и датчан, и лимонников, чтоб им пусто было, но в лапы нихонцев я даже англичанину не пожелаю попасть!

Эдмон с уважением глянул на разукрашенные крылья патрульных шаньги.

– Вот и выходит, – заключил Жюно, – что близ рифов порой плавать не так опасно.

В вышине заплескались паруса. «Феникс» тяжело качнулся и лег на новый курс.

– А что здесь может быть нужно морякам? – спросил секретарь, пытаясь отвлечь себя от мыслей о княжеских палачах.