Александр Дорофеев: Мексиканский для начинающих

Я уже ощущал головокружение от набранной высоты. Электронный блокнот дрожал в каком-то мареве, будто находился на дне Мариинской впадины. Но оттуда, из невероятной черной глубины, как придонные невиданные рыбы, поднимались все новые наименования. Например, «Ничейная рюмка» , где перемешаны текила, джин, водка, ром, ликер касис, ананасовый сок и гранадина.

— А ближе ко сну займемся «Любовью на пляже» , — хихикнул Петя. — Джин, текила, водка, ром, клубничный ликер, кокосовый крем, апельсиновый сок и гранадина. А?! Высокий класс! Ну и в итоге — «Май тай» — ром белый, ром черный, ликер касис, ананасовый сок — и, как говорится, «бай-бай»! Заметь, после такого дня не будет мучительно больно за бесцельность жизни!

Да, называть это «программой» было бы, конечно, несправедливо. Какая там «программа»?! Романтическая баллада! Не верилось, что вся эта стройная конструкция зародилась в продолговатой Петиной голове.

Но тут я вспомнил, как третьего дня именно на этой голове сидела паукообразная черная обезьянка! Она запускала длинные пальцы в Петины волосы, массировала ему уши, нашептывала, кажется, что-то и будто бы вкладывала некие свежие, доселе неведомые ему мысли.

После того мистического соития Петя видимо изменился. К примеру, впервые дал официанту на чай, заявив: «Елки-палки, все мы когда-то были обезьянами».

Моя башка трещала, разваливаясь на составные коктейльные части. И я давал себе клятвы, если и потреблять что-либо алкогольное, то только в чистом виде — уж водка так водка, ликер так ликер, банан так банан, а всего лучше отдельное молоко и немного текилы. Это так гармонирует со здешними восходами и закатами!

Спал почему-то на балконе. Звезды и облака проплывали надо мной. Влажное и теплое время обволакивало меня. Конечно, таким оно и должно быть в своем родовом гнезде. Мягким, как вылупившийся цыпленок.

Во сне я ощущал струящееся Время — оно текло по носу, капало в ухо, голова моя совершенно промокла от его шалостей. Отворив глаза, я понял, что это тропический ливень. Мокрый, как цуцик, лежал я в гнезде Времени, пропитываясь его секундами, минутами, бесконечностью.

О, Кукулькан! Пернатый ослепительный змей, Бог мгновений и вечности, дай мне согласия с быстротекущим временем, дай понимания и веры!

Ливень миновал, и вновь выглянул из-за облаков возлежащий Орион. Мы чокнулись золотой текилой, и до восхода солнца я спал первым сном ребенка, только что вошедшего в этот странный мир.

Время поехало дальше, когда зазвонил телефон.

— Собирайся, — сказал Петя, — сегодня у нас встреча с крокодилами.

Выйдя из отеля, я увидал Петю в открытом джипе, который чем-то напоминал наши трактора времен первых пятилеток. Нет, конечно, джип был роскошен, удобен и все такое, но, черт знает почему, я-таки вспомнил о тракторах. Это вообще необъяснимо, но из песни, как говорится, не выкинешь.

— Откуда тракторишко-то? — спросил я.

— Да вот — взял на прокат. Плавали, летали, пора порулить, — Петя сидел гордо, с засученными рукавами, в каком-то немыслимом серебристом шлеме, на котором было начертано по-испански: «Всегда верен!»

— Как тебе головной уборчик? Хай класс! Я как узнал, что на нем написано, сразу, не торгуясь, и взял — у охранника военно-морской базы. Олюшу мою порадую!

И тут-то меня осенило, отчего в голову лезли наши трактора. Джип не имел к ним никакого отношения! Все дело было в Пете. Именно он, несмотря на шлем и другие современные прелести, отчаянно напоминал тракториста из одноименного фильма. Если бы наших ребят в те далекие времена награждали за ударный труд путевками на Карибское море, они бы выглядели, небось, точно так, как Петя в джипе.

— Ну, рванули, — сказал он. — Время бежит. А мне еще надо бы договориться — чучело крокодила взять. Говорят, нельзя. Мол, крокодил под охраной. Да мы-то с тобой знаем — где нельзя, там, значит, можно.

Петя, кажется, сам поразился этой народной мудростью и некоторое время рулил молча.

Маленький и худенький служитель крокодиловой фермы встретил нас с повышенной любовью. Может, по серебристому шлему он принял Петю за генерала местных вооруженных сил. Во всяком случае, обращаясь к Пете, служитель каждый раз ласково заглядывал в глаза и приговаривал: «Ми хенераль, пасале, пор фавор», то есть — «мой генерал, проходите, пожалуйста».

Петя достойно принимал почести. Он дружески похлопывал служителя по загривку и зычно приказывал: