Ох, грехи мои тяжкие! Ну, убью ведь! Сгинь быстро из мыслей моих, сосуд греха! Ну, если встречу на том свете этого прародителя Адама, яйца ему отобью за ребро подаренное неизвестно кому и зачем!
Выдохнул, сосчитал до десяти. Развернул документ. Так, место рождения Пермская губерния, город Пермь. Случайное совпадение или кто-то играется, подбрасывая знаки? Не знаю, но в любом случае это замечательно, отлично, просто очень хорошо, даже очень хорошо!
Станцевать пару па? И второй поворот фигуры обязательно на носочках! М-да.... Нет управы на три вещи - солнце, ветер и женщину. Так что готовьте яйца, первопредок.
А ведь хороший документ, на пять с плюсом! Проверяйте меня товарищи, отправляйте по телеграфу запросы, если вам не стыдно подозревать племянницу той самой народоволицы Любатович, что угодила на каторгу по делу 'пятидесяти'. А если и отправите, то получите ли ответ? Все, решено, я буду ей. Тем более, встречи с тетей лицом к лицу я не боюсь - умерла она в 1917 году, что-то с сердцем вроде.
Теперь наступает черед тяжелых свертков и плотного, тщательно заклеенного пакета с бумагами. Тяжелых свертка два и в них точно 'николаевские' червонцы. Свертки цилиндрические, тяжелые и когда их берешь в руку, то чувствуешь приятную тяжесть. А почему именно червонцы Николашки, а нечто-то другое? Так это просто - РСФСРовский 'Сеятель' еще не появился у всех на руках, поэтому завернутыми в вощенную бумагу могут быть только они, золотые кругляши царской чеканки. Их мы рассуем по подремённым карманчикам бридж, в отворот рукавов свитера, ниткой сверху все прихватим, и еще под стельку. О, еще один приятный сюрприз - можно и под набойку каблука монетку засунуть! Хороший сапожник сработал обувь, правильно чувствует веяния времени и невысказанные пожелания клиентов! Каблук, так каблук, вещь, а не безликая 'шпилька'. Многофункциональный такой. Наш человек тачал, не то, что эти, вымершие, как их там.... Да, блин! А, стилисты, черт!
Ну, вроде все. Проклеенный пакет содержит внутри себя пачку пустых бланков. Мандаты, справки, командировочные предписания, трудовые книжки, личностные удостоверения петроградских 'советов'. Два удостоверения сотрудников питерской милиции. Есть необходимые росписи и печати. Пока в сторону, потом решим, что с этим делать. Вдруг, товарищ, подписавший мандат погиб на посту или переведен на другое место работы и ныне права подписи не имеет? Тут надо осторожно все делать. Не спеша.
С этим пока ладно, а сейчас мы кобуру под жилетку прикрепим, на пояс, и в люди. Или нет? Подошел к зеркалу, присмотрелся. Перецепил на другую сторону. Снял, попытался пристроить под мышку. Не вышло. Все плохо, всюду пистолет видно. Так, а что если свитер навыпуск и пистолет посередине, стволом вниз? Вроде бы невидно и ничего у меня там висяче-выпирающего нет и отстрелить мне нечего. Лишь интимную прическу попорчу в случае самострела, а это не ущерб. Нет, ерунда выходит. Так, свитер мы вновь заправим, а ствол пристроим за спину - как я его, сидя-то, спереди доставать буду? Оделся, немного повозился с носками, натянул сапожки. Снова к зеркалу. Весьма и весьма неплохо. Из зазеркалья на меня смотрела интересная стройная девушка. Точеные ножки обтянуты синими бриджами, свитер греет тонкую шейку высоким воротом, ремень утягивает таллию, жилетка распахнута и все это вместе придает мне залихватский вид. Каблуки добавляют пару сантиметров роста. Взгляд только колючий, а так, ну просто красавица, этакая фурия революции или белогвардейская бестия.
Всё, я готов и можно отпирать дверь. Все думал-гадал - почему ко мне никто не входит, пока не увидел ключ в замочной скважине со своей стороны. За дверью шебаршились иногда, стояли, прислушивались, но уловив мои взвизгивания и пыхтенье, деликатничали, не бухали кулаком в дверь - 'открывай, рыбнадзор пришел!', а терпеливо ждали. Что же, они дождались. Я повернул ключ в замке.
-Добрый день, доча. Сходи-ка ты, до ветру, и снедать садись. Картошка уж остыла, но я тебя не звала - сама проснешься, чай!
Мучительно краснею. Совсем забыл, что под кроватью белый сосуд у меня стоит, совершенно полный. Агафья в кресле, с вязанием в руках и внимательным взглядом серых глаз сразу понимает причину моего смущения и быстро реагирует:
-Тогда умойся, раз дела уже сделала. Воду теплую на плите возьмёшь, в чайнике. Рушник там же. И соли твои душисты.
Прохожу мимо Ли, приветливо здороваюсь и улыбаюсь. Тот, в ответ, весь изнутри светится, но кивает молча, болван китайский, ни единой чертой лица себя не выдает. Раздеваюсь, умываюсь, натираюсь в нужных местах из фарфоровой баночки чем-то похожим на твердый дезодорант. Наверное, это и есть загадочные 'душисты соли'. Одеваюсь, по второму разу быстро и не путаясь, пистолетик сую вновь на место. Возвращаюсь в комнату.
Читать дальше