Гэрет Уильямс: Темное, кривое зеркало. Том 2: Смерть плоти, смерть мечтаний

Дверь открылась, и Лондо обернулся. Ах да, всё — таки у него есть дело.

— Здравствуйте, министр, — поприветствовал его странный человек по имени Морден. — Вы неплохо выглядите.

Он смотрел на руины перед собой, рассеянно пошевеливая мусор под ногами носком сапога. Он чувствовал смерть вокруг. Она была повсюду. Это был не запах, не вкус, не вид, а просто… чувство. Он вздохнул. Можно подумать, он превращается в Шаг — Тота.

В последнее время он многое слышал об этом Круге Света. Но ему претила сама мысль об использовании агентуры и шпионаже. Это было просто ниже его достоинства. С другой стороны… вот до чего довела его гордость. Он усвоил очень важный урок. Нельзя сражаться с Тьмой и остаться при этом Светлым.

Но, поскольку его душу и так поразило проклятие, какое это теперь имело значение?

Раньше он верил, что он сам чист, верил, что он справедлив, свят, готов к грядущим испытаниям… что он — тот, кто должен привести свою расу к завещанной ей славе.

Он был не прав, и доказано это было сполна. Он привёл свою расу лишь к катастрофе, к смерти.

Его детское видение до сих пор не выветрилось из его памяти. Раньше он считал, что оно было навеяно чем — то высшим — чистым и святым. Похоже, что он ошибался. Его судьба не была ключом к славе его народа.

Но вот этот Круг Света… это было интересно. Раньше он не мог представить себе, что какая — то другая раса окажется способной сражаться против Тьмы — не считая ворлонцев, разумеется. Все прочие младшие расы казались ему слабыми, нечистыми, испорченными, не знающими чести. Битва на Втором Рубеже доказала обратное.

Центавриане, нарны, даже земляне… все боролись против Врага на Втором Рубеже. И им придётся делать это снова. Его народ, очевидно, потерял это право. На минбарцах теперь лежало его проклятие.

А что бы она сказала обо всём этом? Она — та, которая всегда знала, каков истинный путь, которая всё время была так же глубоко убеждена в своей роли, как и он сам? Та, которую он принёс в жертву на алтаре собственных амбиций?

Его это не волновало.

Синевал, бывший Великий вождь Серого Совета, бывший Энтил — За Анла — Шок, бывший Сатаи, бывший Шай Алит, бывший Воин, повернулся и пошёл прочь. Он больше не был никем из перечисленных людей. Ныне он лишь смиренный странник пред оком Валена.

Что бы сказал Бог, если бы увидел её сейчас, когда её жизнь измерялась в конкретных цифрах и показаниях, когда она зависела лишь от поддерживавших её машин? Волновала ли Его эта конкретная судьба, да и волновала ли она её саму? Перестала ли она верить в тот день, когда жизнь была вырвана из самой её родины, или это случилось, когда она приземлилась на ту страшную, мёртвую планету и навеки утратила свою душу? А может быть, её вера угасла раньше, когда её мать лишила себя жизни?

Только один человек мог ответить на все эти вопросы, но посол Сьюзен Иванова была не в состоянии сделать это. Её раны были страшны, и то, будет ли она жить, зависело лишь от милости вечного и неизменного Бога, чья воля забросила её сюда.

На неё был устремлён молчаливый, неподвижный взгляд. Было трудно различить тело женщины под массой приспособлений и трубок, и ещё труднее было разглядеть женщину за тем фасадом, который она всю жизнь возводила вокруг себя. Но генерал Лорел Такашима считала, что у неё это получится.

Такашима не могла бы сказать, зачем она пришла сюда. Это было что — то безотчётное. Она посчитала это чувство инстинктом, — тем инстинктом, который не подводил её ни разу, если не считать происшествия во время Битвы на Втором Рубеже. Такашима всё никак не могла понять, что заставило её повернуть «Вавилон» против Теней, которые, в конце концов, были союзниками Человечества. И она не понимала, почему ни президент Кларк, ни мистер Уэллс до сих пор не спросили её об этом. Казалось, они были вообще не осведомлены о чём — то подобном.

Было много разных вещей, которых Лорел Такашима не понимала, но, по крайней мере, она поняла самое важное — были вещи, которых она не понимала. И она намеревалась выяснить всё.

И ещё у неё было чувство, что первый ключик ко всем загадкам — это лежащая перед ней без сознания женщина, которая балансирует на грани жизни и смерти.

Альфред Бестер был телепатом, и притом очень сильным. Его трудно было удивить или напугать, и даже вид голографического нарна, неожиданно возникшего в его кабинете и зашагавшего сквозь стол, заставил его лишь слегка вздрогнуть.