Мария Чепурина - На самом деле

Чтение прервал приход еще одного товарища. Сняв куртку (календарное лето еще не закончилось, но климатическое было уже позади), он вбежал в общую комнату и торжествующе бросил на стол еще одну книжку: тоже желтенькую, тоже бедно изданную, тоже в мягкой обложке, только тоньше. «А. Филиппенко. Царь Дмитрий: итоги».

— В универе раздают. Из-под полы.

Что тут началось! Бунтари налетели на книжицу, словно коршуны на ягненка. Стопка нарезанной бумаги с напечатанными на ней буквами казалась им порталом в параллельную вселенную. Новое сочинение чуть не порвали, выдергивая друг у друга из рук. Наконец, Новгородцеву удалось завладеть прокламацией.

Перед тем, как начать читать ее вслух, Борис проглядел выходные данные. Тираж пятьсот экземпляров, издательство родного университета. Ну и ну! Кто бы мог подумать, что их провинциальный город, промышленный, достаточно крупный, но совершенно не примечательный, такой, из которого хоть целый день скачи, никуда не доскачешь! — не только сделался эпицентром политического скандала, не только превратился в родину нового режима, но и стал главным гнездом той силы, которая (Новгородцев в этом не сомневался) призвана этот режим уничтожить! Наверное, Филиппенко выбрал для издания своих сочинений этот город, потому что именно отсюда пошла по стране легенда о подмене царя. И, главное, рукописи умудрился переслать, вот ведь молодец какой! «И как только наш университет осмелился это напечатать?! — думал Борис. — Не думал, что местные преподы на такое способны! Уважаю!»

Ему дали фонарик и он стал читать. Под потолком тесной прокуренной комнаты зазвучали торжественные слова о губительности псевдославянофильского царства, об уничтожении всего русского под предлогом борьбы с иностранным, о неразделимости России и всего остального мира, об экономическом провале политики царя Дмитрия и о поддельности письма от Прошки к Софье. Молодые люди слушали в тишине.

— Всегда знала, что письмо поддельное! — воскликнула одна из девушек.

— Да какое это имеет значение?!

— Может, старый порядок и был основан на реформах ненастоящего императора… зато при нем, по крайней мере, было электричество… у народа!

— Да нет же, о том, что письмо настоящее, не может быть и речи!

— Все равно этого никто уже не узнает.

— Вполне можно допустить и то, что оно настоящее, но даже и в этом случае…

— Оно просто не может быть настоящим! Борис, подтверди!

И тут Борис почувствовал, что настал момент истины. Движимый непонятной силой, он поднялся во весь рост и провозгласил:

— Товарищи! Письмо не настоящее! Я заявляю это со всей ответственностью, потому что… потому что его сделал я.

Все замолкли. «Что я натворил!» — пронеслось в голове у Бориса. Он уже хотел начать оправдываться, как вдруг…

— Ура! — закричал кто-то.

— Ура-а-а! — присоединились остальные.

— Тайна подделки раскрыта!

— Да здравствует Борис Новгородцев — разоблачитель фальшивого письма!

— Борис открыл нам правду!

— Теперь у нас есть неоспоримый аргумент против монархистов!

— Молодец, Боря!

— Качай его, ребята!

Бориса подхватили и, несмотря на его протесты, действительно начали качать. Теперь у Новгородцева была новая роль: роль человека, знающего о фундаменте режима нечто такое, что непременно его разрушит.

— Знаете что? — воскликнула одна девочка, когда Бориса наконец опустили на пол. — Хватит тут сидеть! Пора переходить от слов к делу! Лично я сейчас же собираю вещи и отправляюсь в Москву штурмовать Кремль!

«Поздравляем с началом нового учебного года!» — гласила надпись на транспаранте над входом в университет. В сложившихся обстоятельствах поздравление звучало как насмешка. Преподавательский состав уменьшился вдвое: после трехмесячной задержки зарплаты и отпускных половина профессоров предпочла переквалифицироваться в рыночных торговцев, хлебопеков и маляров. Новый ректор выбросил из окон какие-то документы, оставшиеся от прежнего руководства, сдал аудитории внаем и каждый день, поддаваясь необъяснимым перепадам настроения, переписывал учебные курсы по всем предметам. На истфаке по-прежнему был разброд и шатание: чокнутый декан и смешанный, научно-лженаучный преподавательский состав за лето так и не смогли определить, что читать, как читать, кому читать и читать ли вообще. В связи с этим занятия не начались ни первого сентября, ни второго, ни третьего, ни десятого. Студенты старших курсов «вели научную работу» на дому, писали курсовые и занимались по монографиям. Первокурсников отправили в колхоз, да не на пару дней, как это было обычно, а на целый месяц. Какой важной ни была история для царства Дмитрия Первого, репа оказалась важнее, тем более что картошку, «чертово яблоко», внедренное императором-шпионом начиная с этого года решили не сажать.