Алексей Федосов - Записки грибника

— И все?

— Все. Вы езжайте, я поеду позади, мне туточки недалече осталось.

— Как знаешь. Петрушка, хрен собакоголовый, я те из жалованья за кобылку удержу. Мать вашу… какого… встали, айда вперед, нам ещё… — Рявкнув на остановившихся обозников и на стоящих рядом стражников. Развернул своего коня и направил в голову обоза, попутно врезав от души по спине парнишке, тот как раз в седло пытался сесть… Защелкали плети, загомонили возничие. Заскрипели колеса и, все пришло в движение. Когда мимо проехала последняя телега, вывел мерина из укрытия, и мы потащились следом на безопасном расстоянии. Через половину часа показалась знакомая развилка, свернул направо и облегченно вздохнул — осталось всего пять верст до дома.

Лета ХХХ года, Май 31день

Все, решено, окончательно и безоговорочно, через две седмицы, опосля троицы, а она в этом годе ранняя, мастерская должна начать фунциклировать на новом месте.

Поэтому сегодня, с самого утра, моя тощая задница перемазанная в смазке (Кирдык Димке), торчит из внутренностей мотора, откручиваю крепежные болты, обливаясь потом. Жарко и душно.

Сашка с братом под руководством Клима, собирают и пакуют инструмент по бочкам, мешкам и прочей таре-твари, какая нашлась пустая, в усадьбе. Марфа спокойно отнеслась к известию, поворчала для приличия и прислала Машку в помощь, да я отправил девку обратно, без неё справимся.

Значиться торчу, как пробка в бутылке, из недр агрегата, а там с ключом подлезать мудрено. Как вдруг он сорвался, выскользнув из руки, звякнул об станину и упал в стороночке, вроде рядышком, ан не дотянешься. Можно конечно сесть сбоку и в слепую, засунув руки по локоть, пытаться что-то сделать, но тогда морда в чугунину упирается.

Ещё в прошлый раз, Никодим с Силантием надо мной смеялись — Федя, бабу себе нашел, глянь, как милуется. Федь, она, пока не помилуешься, крутиться не будет?

Вылезать лень с трудом влез, потом обратно лезть? Нет уж, увольте, мы люди упертые…

Тянусь изо всех сил, все сильнее втискиваясь… чуть-чуть… пару сантиметров… и пальцы коснутся, злополучного ключа. Ну… дотронулся… Скребу по железке ногтями… Сдвинулся… Ещё чуток и можно будет взять.

Занятый всей этой акробатикой ничего не слышу и не вижу и поэтому очень удивляюсь, когда вдруг в поле зрения появляется рука, берет, этот чертов ключ и вкладывает мне в ладонь.

— Эй, кто тут? — Торчать перед гостем, каком к кверху неприлично. Извиваясь как червяк, начинаю выползать (теперь понятно, почему глисты родину, так редко покидают)

Гость ждет и молчит, а я не то, что говорить, дышу через раз. Спустя пять долгих минут борьбы, удалось освободиться из цепких объятий и встать в полный рост. Оборачиваюсь…

И только то, что грязный с ног до головы, удерживает на месте. Передо мной, улыбаясь в усы, стоит Анисим и протягивает руку для приветствия, — Здрав будь, Федор.

— Здравствуй, а сегодня, завтра собрался тебя навестить, корчагу меда приготовил. Думаю, дай заеду, пока в городе… А ты тут как тут. — Он пожимает мне запястье, с интересом оглядывая разобранный мотор.

— Это та механика, кою измыслил?

Кладу руку на раму. — Она самая.

Он идет вокруг, внимательно рассматривая разложенные на полу детали. Остановился, присел на корточки, потрогал пальцем поршень. Поднимает на меня взгляд и спрашивает, — Сам измыслил, али где вызнал как сие делать?

Улыбаюсь в ответ и киваю головой, вытирая грязные от смазки руки, куском ветоши.

Он хмурится от неоднозначности такого ответа.

— Да сам, сам. И её наш батюшка Серафим освятил. — Со смешком выставил перед собой руки.

Суровые складки исчезают с его лица, уступая место другим, он продолжает свое исследование, а я начинаю экскурсию. Не знаю почему, но знаю, он спрашивает лично для себя.

Прервались только на пару минут, в самом начале, когда вышел в соседнее помещение и попросил Мишку принести пива и кружки. Да только нам не до напитков было, лектор изредка делал глоток, смачивая пересохшее горло и, продолжал дальше.

Через час, я стал выдыхаться и после ряда повторов запутался в словах и попросил пощады.

Анисим только усмехнулся, налил пива в кружку, отпил немного, ладонью смахнул пену с усов, — Ежели сам не зрел, сказал бы — врет видак. А оно вон как…

Поставил кружку на печь, рядом с которой мы стояли, нагнулся, заглянул в топку, секунду рассматривал закопченные стенки, прикрыл топочную дверку, — А я к тебе по делу пришел.

Я внутренне подобрался, идти обратно? Да ни за какие коврижки, меня туда теперь и калачом не заманишь.