Очаровательное создание обернулось на недосказанную реплику, и Георгий понял, что пропал окончательно: перед ним была его неуловимая Красная Шапочка, недоступная Золушка, милая Жанна, Аннушка, ради которой он и взошел на костер… Стоит ли упоминать, что свое единственное одеяние целомудренная девица застегнуть позабыла, не знаю уж, намеренно или случайно…
— Представляете, шевалье, — по-детски непосредственно заявило ему прекрасное видение, держащее в одной руке за прихватку скворчащую сковороду, а в другой — кулинарную лопаточку, — в этой пещере даже не нашлось пристойной плиты! А подбор продуктов? Ни свежего мяса, ни артишоков, ни даже приличного вина! Не говорю уже о гардеробе для уважающей себя дамы! Вы не будете против того, что я позаимствовала на время вашу рубашку, сударь?..
Жанна еще что-то щебетала милым голоском, но Георгий, не особенно вслушиваясь в слова, уже приблизился к ней и остановился в полуметре, не решаясь прикоснуться, чтобы не спугнуть ненароком видение. Сердце бешено колотилось в груди, гоняя по телу кровь, насыщенную адреналином и прочими гормонами с утроенной, если не удесятеренной, скоростью. Больше всего он в этот момент опасался проснуться в своей постели со щемящим чувством невосполнимой утраты, как это бывает после любого прекрасного сна, из которого так не хочется выходить…
— Между прочим, Жорж, — легко перескочило на более животрепещущую тему воздушное создание, даже не подумав запахнуть полы своего одеяния, на ней больше смахивающего на халат, чем на деталь мужского гардероба. — Я ваша должница за тот случай!
— Я помню, — хрипло пробормотал «Жорж», не решаясь ни на миллиметр сократить разделяющую их полуметровую пропасть. — Однако, право же, не стоит упоминать…
— Да я не об этом, шевалье. — Девушка сделала шаг первой и сократила расстояние ровно наполовину. — Я должна вам поцелуй… Тот, несостоявшийся…
О, как нежен и свеж был поцелуй Красной Шапочки, казалось, длившийся целую вечность…
* * *
— Чем это вы тут заняты?
С такими словами всклокоченный очкастый тип едва ли не с кулаками накинулся на ничего не понимающих спросонья Жору и Жанну.
— Нежитесь? Расслабляетесь? А Сергей Валентинович там…
Неприятный тип уселся на пушистый ковер прямо посреди спальни и горько зарыдал, как ребенок, обхватив руками лохматую голову.
— Не плачьте, не убивайтесь так… — Сердобольная Жанна прямо в чем была, а была она, увы, в костюме Евы, соскочила с огромной постели и, присев рядом со всхлипывающим мужчиной, принялась по-матерински гладить его по растрепанной шевелюре. — Что случилось с вашим месье Сергеем, как его там?..
— Валентиновичем, — буркнул Георгий, ощутивший болезненный укол ревности: очень уж пикантно смотрелась парочка. — Что там с ним стряслось? И где он вообще?..
— «Где, где…» — передразнил неприятный тип, сердито протирая очки подолом своего растянутого свитера неопределенной расцветки. — В Египте, вот где…
— Он что, в Хургаду улетел? — не понял Арталетов.
— Угу, прямо к фараонам… Замурован он. В одной из гробниц Долины Царей.
Жора почувствовал, что челюсть его снова неумолимо тянет вниз. Вот тебе и Ледниковый период…
Конец первой книги
Фрязино, 2004
Шар огня завершает свой круг надо мной.
Я иду и иду, в край, обретший покой.
И уходит жара, ноги месят песок,
Из оставшихся сил я бреду на Восток.
И пока я смотрю на святую звезду,
Выжимая себя, я бреду и бреду…
Кирилл Фрац. «Пустыня»
Мерная поступь дромадера усыпляет не хуже, чем покачивание люльки с грудным ребенком, особенно если верблюд никуда не торопится, не вынужден подчиняться палке погонщика, а шествует в том ритме, который ему удобен. Это хорошо известно всем путешественникам, хоть раз пересекавшим пустыню на спине этого, не такого красивого, как лошадь, по незаменимого в жарких широтах, животного. Теперь это не понаслышке узнал и Георгий.
В остальном приятных сторон путешествие не имело. Вообще никаких.
Нестерпимая жара днем, почти полярный холод ночью, лимитированный расход воды (какое там умывание: пить приходилось строго по расписанию) и песок, песок и еще раз песок. Мелкий, нудный, проникающий везде и всюду, как будто обладающий собственной волей… Его приходится ежечасно вытряхивать из одежды и волос, выковыривать из ушей, глаз, ноздрей… Не жара или жажда главный бич странника в пустыне, главное зло здешних мест — вездесущий песок…
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу