Андрей Посняков: Новая Орда

Немного рубака и щеголь, в сверкающих латах изысканной миланской работы, с непокрытой, с копной соломенных волос головой – рыцарский шлем был привешен к седлу, – Гафур-мирза представлял собой тот тип кондотьера, которые лет через сто, в составе отрядов Кортеса и Писсаро, разнесут в клочья могучие индейские царства – империи ацтеков и инков. Конкистадор! Упрямый, умелый, расчетливый.

– Вышлите вперед разведку, Гафур, – скомандовал князь, бывший с конкистадором накоротке после позавчерашней попойки. – Пусть узнают, где стоят русские рати. Мы едем туда – и как можно быстрее.

– Слушаюсь, великий князь, – почтительно поклонился «полковник». – Предлагаю взять с собой пушки. Они ж у вас на повозках, а их, при нужде, можно поставить в квадрат, и тогда ни один конный отряд не сможет ничего сделать.

– Молодец, Гафур-мирза! – одобрительно воскликнул Вожников. – Сообразил здраво.

И в самом деле – дорога-то хорошая, кони добрые, чего б и не прихватить артиллерию – часть хотя бы.

Татарин скромно опустил глаза:

– Не моя придумка. Так делал Ян Жижка, враги не зря прозвали его – страшный слепец!

Ах, вон оно что! Ян Жижка! Егор спрятал улыбку – не-ет, ты не против гуситов сражался, Гафур, совсем не против.

«Языков» взяли быстро, так же быстро и разговорили – да те ничего и не скрывали. Подумаешь – про русских спросили. Да там они, на излучине, слышите – пушки? Говорят, урусы перессорились между собой из-за добычи. Так всегда и бывает, ага, особенно когда войско стоит без дела.

Всадники царевны Айгиль вылетели на излучину еще до полудня. Две рати, щетинясь копьями, стояли на заливном лугу друг против друга, реяли знамена, и разносились над рекой кличи:

– Москва! Москва!

– Кто на Бога и Великий Новгород?

Еще вот-вот – и снова заговорят пушки, а потом…

Князь Иван Хряжский остановил коня между ратями, дожидаясь, когда подъедут враги. Увидев Никиту Кривоноса, презрительно скривился – опять этот безродный черт! С таким говорить – себя только бесчестить. Нет, не будет переговоров, не будет! С кем и говорить-то?

– Вы все же решили биться, княже? – подъехав ближе, угрюмо спросил ватажник.

Московит лишь презрительно ухмыльнулся и бросил:

– А где же ваш князь Егор? Говорят, убили?

– Тяжело ранили.

– А еще говорят, будто он и не князь вовсе! Самозванец, а?

– Наш князь самозванец? – В голосе Никита Кривоноса взыграла ненависть, до такой степени, что, казалось, вот-вот, и он ударит в лицо этого глупого и заносчивого князька!

– Самозванец! Скорее всего, так.

– Ах, так? Ладно… поглядим.

Переговорщики еще не успели разъехаться, когда с двух сторон, от двух ратей к ним поскакали гонцы.

Что такое? Что еще случилось?

– Никита, там чужие!

– Татары, батюшка-князь!

Оба – и князь, и ватажник – обернулись, увидев скачущих наметом всадников в сверкающих латах. Всадники быстро приближались, правда, сабель пока не вытаскивали, не метали стрелы.

– Их хан Темюр послал? – спросил сам себя Хряжский. – Зачем только?

Всадники вдруг застыли как вкопанные, не доскакав до середины луга. Один из них, по всей видимости, главный, выехал вперед на белом коне и, не особенно торопясь, направился к спорщикам. Широкоплечий, статный, в черном, с серебром, панцире, в дорогом плаще алого, бьющего по глазам, шелка, с непокрытой головой. Не-ет, это не простолюдин – ишь как восседает! Кто ж такой-то?

– Князь Егор!!! – узнав, вдруг ахнул Никита Купи Веник.

Ахнул и, забыв про все, бросился навстречу Вожникову.

– А, мой верный Никита! – Егор рассмеялся в седле. – Давай, зови сюда всех воевод, а я пока с Хряжским побеседую – это ведь он там красуется?

– Он, он, собака злая! – Старый ватажник не скрывал радостных слез. – Я позову, позову, княже!

– Давай.

«Князь Егор…» – прошелестело в обеих ратях.

Князь Егор жив, вот он! Ужо теперь наведет порядок, и… Может, и сечи не будет? Заозерский князь умом да мудростью славится.

– Здоров будь, князь Иван, – подъехав, Вожников спокойно, словно бы ничего тут вокруг такого не происходило, кивнул московиту. – Это хорошо, что уже войско собрал.

– А говорили – ты ранен.

– Врут! – Егор улыбнулся, подождал отставших воевод и обратился к ним: – Вот что, други, Темюр-хан предал нас, возжелал перессорить да, пооодиночке разбив, ринуться, как когда-то Едигей, в набег на Русь-матушку, от чего нам всем – и московитам, и новгородцам, и заозерцам – хорошо не будет, особенно если войска свои здесь положим. Так что, князь Иван, будем и дальше потакать коварному ворогу?