Алекс Вайт - Копейщики

Торговец понял, что стоит на коленях, как и люди вокруг него. Он осознал это в тот момент, когда темноволосый прошел мимо, накрывая спасенного им человека сухой плащаницей. Хасан поймал себя на мысли, что до этого он склонял голову лишь перед алтарем Ахура-Мазды. [5] Ахура-Мазда, Ормузд, реже - Ормазд (перс. ahuramazdā, новоперс. H’rmazd или Ormazd) - «Господь премудрый» - употребительное в европейской литературе имя высшего божества древних иранцев.

- Что с тобой, друг мой? - Хаим схватил купца под руки и потащил за собой к дому. – Ты хоть знаешь, перед кем падаешь ниц?

- Перед тем, кто накормил пятью хлебами тысячу душ, - едва перебирая ногами, прошептал Хасан. Его грудь, казалось, сжал железный обруч, и с каждым шагом тесное кольцо давило на усталую плоть все сильнее.

- А, так, значит, и ты видел это! Ну да, кто еще способен на такие фокусы? - хмыкнул приятель и окинул купца неприязненным взглядом. - Затуманить разум бедным иудеям может только наш местный сумасшедший, назаретянин Иешуа, называющий себя пастырем и сыном божиим. Мессиах? Как вам нравится? Такое неподобающее простому смертному звание дали ему глупцы. Вот что я тебе скажу - никакой он не Рави и не мессиах. Разве хлебами мостят дорогу в сады Эдема? Или прогулки по воде спасут нас от римских мечей? – Хаим отвернулся от толпы, окружившей спасённых.

- Идем быстрее под крышу, с глаз долой! С тебя чего взять? Сегодня ты тут, завтра - за тысячи стадий отсюда. А вокруг полно соглядатаев Синедриона [6] Синедрион – Высший законодательный и судебный орган в Древней Иудее. . А мне ведь ещё жить здесь. Ну а ты - словно пыль под ветром. Любое дуновение - и поминай, как звали.

«Почему, ну почему Хаим так ненавидит его? - поразился Хасан. - За что?»

Едва переступая по земле дрожащими ногами, купец вслед за приятелем ввалился в дом и рухнул на лавку. Лоб его пылал, голова раскалывалась болью от пережитого страха и восторга. И только часа через два караванщик забылся в беспокойном сне, который почему-то оказался продолжением событий, произошедших этим вечером на берегу. Он стоял в круге яркого света, а рядом с ним сидели люди, ставшие свидетелями чудесного спасения рыбаков на озере. Все они сгрудились вокруг человека, ходившего по воде, а тот подбрасывал в разожжённый костёр сухие ветки и обращался с укором к спасённым им оборванцам:

- Симон, зачем ты не послушал меня? Андрей! А ты что же? Ещё немного - и вы бы все утонули. Неужели вам было трудно поверить моим словам, бросить лодку и идти мне навстречу? Жалко вас. Нет в вас веры. А без веры нет и надежды на спасение...

Хасан проснулся под утро от жара и собственного крика. Пришедший получасом позже врачеватель-араб прописал купцу кровопускание и настойку из трав от странной нервной болезни. Сильные ветры, как уже было сказано, были бичом Иудеи и причиной пустынной лихорадки.

Караванщик снова пересчитал деньги, вырученные от продажи остатков розового масла.

«Интересы двигают интересами», - вспомнил он слова своего отца.

Пусть потерял б’ольшую половину каравана, заплатил лишнее за лечение, но заниматься поставкой в римские провинции благовоний и розового масла - выгодное дело. Ничто так не окупается с лихвой, даже торговля рабами. Тех надо кормить, поить, ухаживать за ними, чтобы имели цветущий вид, да ещё нужно суметь с прибылью продать. А это совсем непросто. На рынке - избыток невольников. Римляне сбивают цену, захватывая всё новые земли, подчиняя себе страны вопреки обстоятельствам и гневу богов. Отдают перекупщикам сильных мужчин почти даром. Войны в Испании и Галлии наполняют империю подростками и женщинами. Старух не считают за товар и навязывают в придачу для мелких работ в имениях и на фермах. Стариков скармливают львам, пойманным для гладиаторских боёв.

А с маслами и фимиамом - хоть какая, но прибыль. Скоро в обратный путь через Малую Азию в Персию за новой партией товара. Вырученных денег хватит купить выносливых, сильных верблюдов и достаточный запас благовоний. И ещё останется на безбедную жизнь его жене и детям.

В следующий раз нужно быть ещё более осторожным и осмотрительным. Взять хорошего проводника, побольше воды, и выбрать тропу подальше от караванных дорог. И, главное - не встречаться с бродячими проповедниками. О событиях недельной давности Хасан теперь предпочитал не вспоминать. Усилием воли и огромным напряжением душевных сил он освобождал свою память от ненужного хлама видений, мешающих обыденной жизни. Скорее всего, это была своеобразная защита от безумия. Провалявшись в бреду несколько дней, торговец, едва придя в себя, тут же оставил дом гостеприимного Хаима и отправился с остатками каравана в Иерусалим.