Владимир Свержин - Башни земли Ад

Огромный черный ворон спустился из небесной выси и уселся на плечо Повелителя Счастливых Созвездий.

— Так, значит, лагерь неверные окружили возами, — кивнул Тимур, слушая карканье птицы. — Три ряда? Внутри шатры. Куда они отогнали скот? Ближе к морю. Ну что ж, главное, что теперь, пожелай они спасти лагерь, не смогут запрячь ни одного вола. — Он еще раз оглядел позицию.

Монтоне ошибался только в одном: отряд Сфорца поставили перед боевыми порядками Яна Жижки, а не на фланге у сербского королевича. Что ж, тоже разумно. У беглецов есть шанс либо оправдаться, приняв на себя первый, почти наверняка смертельный удар, либо погибнуть зажатыми между молотом и наковальней. Он кивнул Браччо, указывая ему на рослого всадника в шлеме с драконом.

— Его голова твоя. Опрокинь людей первосвященника. Заставь их наткнуться на собственную пехоту. Они уже напуганы, а значит, и там будут сеять панику. Мои люди поддержат тебя.

Андреа де Монтоне хищно оскалил зубы и со звоном опустил забрало, именуемое «собачьей мордой».

Десятки тысяч всадников неслись вперед, горланя «Аллах акбар» и «Уррах» — убей. Слитный грохот копыт был слышен далеко у самого берега моря, а на поле боя казалось, что земля трясется, точно где-то совсем рядом проснулся вулкан. Ян Жижка в волнении кусал ус, наблюдая, как, склонив копья, мчат на всадников Сфорца всадники де Монтоне.

— Как думаешь, — обернулся Ян к барону Дюнуару, стоявшему, лихо закинув двуручный меч на плечо, — он верен слову?

— Надеюсь, да. Быть героем лучше, чем предателем, к тому же Вольтарэ, когда желает, бывает очень убедительным.

— Клянусь. — Маршал Ян поцеловал золотой крест, венчавший рукоять меча. — Если мне удастся выбраться живым из этой сечи, я уеду в Ломбардию, женюсь на Джованне, куплю небольшой замок. Как думаешь, Мишель, если мы победим, я заработаю денег, чтобы купить небольшой замок?

— Ты заработаешь денег, чтобы купить средних размеров герцогство, — не спуская взгляда со стремительно приближающихся туменов, проговорил Дюнуар. — Меня сейчас не столько волнует Монтоне, сколько Жан Бесстрашный. Как бы они не рванули за славой, на нашу голову.

— Герцог Жан поклялся своей рыцарской честью, что до сигнала его бандоны не сдвинутся с места, даже если архангел протрубит о конце света.

— Дай-то бог, дай-то бог.

— Все. — Ян Жижка повернулся к стоящим позади трубачам. — На правом фланге дистанция прямого выстрела. — Долгим тревожным сигналом взвыли медные трубы, и точно смертоносный ливень хлынул из стен молчавшей дотоле укрепленной фермы. Английские лучники, присланные королем Англии в помощь своему дорогому родственнику и нанятые самим герцогом Бургундским генуэзские арбалетчики прекрасно знали свое дело. Стрелы длиной в ярд и короткие тяжелые арбалетные болты обрушивались на смешавшихся всадников, поражая раз за разом воинов и коней. По шеренгам рыцарской конницы прошло заметное движение. Сейчас, именно сейчас надо было стремглав бросаться в бой, чтобы сокрушить противника, выбить из седел, смешать с землей.

Рыцари Савойи и Неаполя, французы и наваррцы скрипели зубами, досадуя на бездеятельность Жана Бесстрашного. Но он стоял, до хруста, до скрежета сцепив зубы, сжигая взглядом надвигающиеся полчища, не опуская поднятой в запретительном жесте руки. Его бургундцы замерли в ожидании приказа и только стон нетерпения сливался в общий гул, висящий над стальными шеренгами.

Беспрепятственно отступив, татары запустили свою обычную карусель: кружась перед вражеским строем, раз за разом пуская стрелы, пока не опустеет колчан, затем на ходу подхватывая новый у ждущих позади собратьев и опять пуская стрелы…

Практически всегда подобная тактика приносила успех. Но не сейчас. Дистанция для результативного выстрела была слишком велика, а приблизиться не представлялось возможным: английские луки били дальше татарских. И потому стоявшая позади конных лучников тяжелая кавалерия Тамерлана, его ударный кулак, так и оставалась на месте, не дождавшись, когда ослепленные близкой победой рыцари потеряют строй и превратятся из грозного железного молота в храбрую, но беспорядочную, мешающую друг другу толпу.

Видя это, Тамерлан кривил губы, силясь понять, отчего вдруг герцог Жан Бесстрашный, о котором ему столько рассказывала эта глупая венгерская кукла из гарема Баязида, стоит на месте и вовсе не рвется доказать справедливость своего хвастливого прозвища.