Юрий Волошин - Казаки-разбойники

В день их ухода Лука наблюдал за сборами в дорогу, потом, определив, что индианка не появляется, направился к своей хижине и ощутил чей-то пытливый взгляд. Он быстро обернулся и успел заметить, как Катуари отвернулась, явно не желая, чтобы Лука заметил ее движение и взгляд.

«Почему она так резко отвернулась? — подумал он, и сердце его тревожно забилось. — Что может означать это?»

Потом Катуари ни разу на него не взглянула, хотя гости прошли в шести шагах. Он проводил ее глазами. Лицо было у нее бесстрастное, гордое, независимое. А Лука подумал, что она и здесь, на Гваделупе, пользуется почему-то немалым почетом.

Он не отрывал глаз от стройной фигуры, пока та не исчезла за поворотом тропы и не скрылась в зелени подлеска.

Остаток дня Лука часто возвращался мыслями к индианке. Это были волнующие и томительные размышления. Ему было жаль снова расставаться с этой странной и гордой женщиной.

Потом его кольнула мысль, что она вовсе не мадемуазель, как он считал. Но где же ее муж? Он ничего и никогда о нем не слышал.

Теперь он решил расспросить молодого индейца, что перетолмачивал его речь. Найти того было просто.

— Окуопа, — спросил Лука, остановив индейца у большого общего дома, — я бы хотел задать тебе несколько вопросов. Ты можешь со мной говорить?

Тот некоторое время смотрел на Луку.

— Что хотеть белый человек знать?

— Кто эта Катуари? И почему она здесь была?

— Зачем белый человек хотеть знать?

— Мы с ней встречались на Доминике. Расскажи о ней.

— Окуопа плохо понять ты, белый человек.

— Ну, кто она такая? — не отставал Лука. — Поведай! Прошу тебя.

Индеец помолчал, словно обдумывая, стоит ли продолжать разговор. И всё же ответил, тщательно подбирая слова:

— Катуари, племянница вождя с Доминики. А приплыть они туда с остров на север, — и индеец махнул в нужную сторону, — с Лиамуиги. Их выгнать оттуда три или четыре года англичанин.

— Я не слыхал такого острова, Окуопа. Где это?

— Белый человек звать остров Сент-Киттс, белый человек.

— Что-то припоминаю. И кто муж Катуари?

— Муж уходить в рай. Так говорить белый человек. Два год, — и индеец показал два пальца. И добавил: — Война с белый человек. Британ убил.

Эта новость почему-то отозвалась в душе Луки спокойствием и радостью. Настроение поднялось. И он спросил торопливо, заметив, что Окуопа намеревается уходить:

— А почему у Катуари синие глаза и светлая кожа, Окуопа?

Индеец призадумался, но ответил:

— Мать Катуари быть белый человек. Быть плен. Умерла давно.

Лука проводил индейца благодарным взглядом. Теперь он многое знал об индианке.

Но долго раздумывать о своем ему не пришлось. Уже на следующий день прибежал в деревню индеец, и жители с повышенным интересов стали поглядывать на Луку.

Вскоре Окуопа позвал его к старикам и вождю.

Выслушав вождя, он перевел:

— Твой друг дать лист, белый человек. Разрешать смотреть, — и протянул клочок бумаги.

Назар писал, что мушкеты закупаются, и скоро можно будет обменять его на них. Просил не волноваться и сообщал, что в усадьбе пока всё спокойно.

— Белый человек говорить, — напомнил Окуопа задумавшемуся Луке.

— Да, да! Прости. Тут написано, что оружие и припасы закупаются, и скоро они будут здесь у вас. Несколько дней надо подождать.

Лука хотел спрятать записку, но Окуопа забрал ее и передал вождю.

— Быть ждать, белый человек, — перетолмачил индеец, выслушав слова старцев.

И потянулись дни томительного ожидания. Правда, за это время он выведал у Окуопы, что затевают индейцы с Доминики.

— Катуари готовить большой поход на Лиамуигу, белый человек. Приходить нас уговорить.

— И что ваши старейшины?

— Думать. Мало хотеть. Здесь война.

— Разве договориться нельзя? Я готов уговорить поселенцев жить с вами мирно. Мы не будем мешать друг другу.

— Решать вождь, старейшина, — и Окуопа пошел прочь, не удостоив пленника дальнейшим разговором.

Это заставило Луку отвлечься от мыслей о скором освобождении. Потом он вдруг вспомнил Луизу. И опять остро захотелось ее мягкого, податливого тела и жарких объятий.

Он вздохнул с чувством глубокого сожаления и надежды. Вспомнил, что его судно можно будет использовать для путешествия, и посетовал про себя, что не может сейчас никак ускорить постройку своего детища.

Лука сдружился с одним из мальчишек, следящих за ним. Это был двенадцатилетний паренек со смышлеными глазами и улыбчивым лицом добряка, звали которого Мягкая Улитка. Над ним часто посмеивались за неповоротливость, медлительность и отсутствие необходимой воину смелости и жестокости. Он не мог просто так раздавить жука или лягушку. Охотился неумело и неудачно.