Алексей Волков - Командор

— Ну, почти двадцать пять. Все равно возраст, — привычно возразила супруга. — Это ты у нас все молодишься. Вот только для кого? Или меня уже не хватает?

— Для себя, — вздохнул Ширяев. — Стать стариком еще успею. И вообще, мужчине столько лет, на сколько он себя чувствует.

На его счастье, ответной тирады не последовало. Вика сосредоточено обдумывала, что бы такое одеть вечером. Хотелось что-нибудь совсем новое, но взятые с собой вещи неношенными назвать было нельзя: некоторые она уже одевала два раза, а иные и три. К ее сожалению, на огромном комфортабельном лайнере не имелось ни магазинов, ни ателье, а последовавший отсюда вывод, что до захода в ближайший порт придется обходиться уже имеющимся гардеробом, не сулил ничего хорошего не подозревающему об этом Григорию. Подумать только: оставил жену чуть ли не голой! И это когда на борту масса всевозможных разодетых девиц и их респектабельных состоятельных кавалеров!

— А вон и Гриф собственной персоной. Тоже надумал попутешествовать. — Ширяев бережно снял сына с колен, чуть приподнялся и еще издали наклоном головы приветствовал лениво вышагивающего вдоль шезлонгов пожилого сухопарого мужчину в потертых джинсах и мятой рубашке неопределенного цвета.

Мужчина едва заметно кивнул в ответ и, что-то говоря, повернулся к своим сопровождающим.

Тех было трое. Первый — здоровенный, поперек себя шире бугай, невзирая на жару вышагивал в легкой серой куртке. Его маленькие поросячьи глазки привычно зыркали по сторонам, оценивающе изучали пассажиров, прикидывая, не представляет ли кто-нибудь опасности для босса, а челюсти тем временем жили независимой жизнью и лениво пережевывали жвачку.

Помимо бугая за Грифом кокетливой походкой шли две девушки — высокие, прекрасно сложенные, одетые в одинаковые яркие сарафаны на бретелечках и похожие одна на другую чуть ли не как близняшки, но с одной-единственной разницей: словно для контраста одна была голубоглазой блондинкой, другая — кареглазой брюнеткой.

— Кого это он себе завел? — еле слышно спросила Вика, приветливо улыбаясь Грифу.

— Блондинка — Надя, а брюнетка — Катя. А может, наоборот. Деньги позволяют, отчего же не позабавиться? Тем более, что жены у Грифа нет. Не каждая станет мужика из тюряги ждать, даже если он «вор в законе». Вот он и отводит душу.

— А ты уже завидуешь! — не упустила случая Вика. — Пожалуйста, приноси в дом такие же деньги, и можешь тогда заводить себе хоть гарем. Возражать не стану.

— Не нужен мне гарем, — отмахнулся Ширяев. — Мой гарем — это ты. Зачем мне другие?

— Ври побольше! Все вы одинаковы. Кобели! Только помани — за любой юбкой побежите вприпрыжку.

В ответ Ширяев лишь досадливо махнул рукой. Как ни странно (с точки зрения Вики), он действительно не изменял жене, и, несмотря на ее далеко не ангельский характер, до сих пор любил. Однако долгий супружеский опыт подсказывал, что доказывать ей что-либо бесполезно и бессмысленно, поэтому Ширяев несколько неуклюже попробовал перевести разговор на другую тему.

— У Грифа, по-моему, мания подбирать себе прислугу по внешности. Один Жора чего стоит. Столкнешься с таким вечером в глухом переулке — от одного вида кондрашка хватит. Сущая горилла: руки чуть ли не до земли, рожу даже с большой натяжкой лицом не назовешь, ума как у какой-нибудь дворняги…

— Зато ты больно уж умный! Никак не пойму, Ширяев, где ты столько самомнения набрался? Только и слышу от тебя: этот — дурак, тот — болван. Все «я», да «я»… А кто ты, собственно говоря, такой? Бизнесмен занюханный! Таких в одной Москве десятки тысяч. Ноль без палочки!

— Положим, не совсем ноль, — Ширяев старательно сдерживался, но пальцы с только что вытащенной сигаретой уже слегка задрожали. — Тузом, понятно, никогда не стану, рылом не вышел, но и до шестерок не опущусь. Все же не в нищете живем!

— А по-моему — в нищете. Видел бы ты, как Люська одевается! А ведь моя одногодка! Мне рядом с ней и стоять стыдно, а тебе хоть бы хны!

«Начинается, »— подумал Ширяев. Воистину, сколько ни принесешь бабе домой, все равно окажется мало. Всегда найдется подруга или просто знакомая, чей муж сумел урвать побольше. Может, вообще плюнуть и не лезть из кожи? Что так скандал, что эдак. Никакой разницы. Но лучше всего — ничего не принимать близко к сердцу. Нравится — ну и пусть себе бубнит. И Ширяев привычно постарался отключиться от внешних звуков и вернуть недавние воспоминания детства. Увы!..

Он слышал голос жены, но смысл ее слов до него уже не доходил. Григорий сидел в какой-то полудреме, чисто механически отмечая, как, оставив девушек, ушел куда-то Гриф с неизменным Жорой, как уходят одни пассажиры и приходят другие, а над всей этой суетой раскинулась неохватная ширь неба, незаметно переходящая в ласкающую глаз синеву моря…