Александр Золотько - Цель - Перл-Харбор

Торопов завыл, тоскливо и жалостно.

— Я не знаю, — тихо сказал Костенко, когда они выволокли Торопова в коридор. — Может, ты и спас миллионы жизней… Может, ты логичен, а я и лейтенант — нет. Может, даже Сухарев несет ерунду… даже наверняка несет ерунду, и нет какого-то высокого значения и смысла в гибели Лешки Майского. Просто моя слабость и его глупость… Не знаю. Но себя я приговорил. Вон, вдвоем с лейтенантом мы меня приговорили.

— Отпустите, сволочи… — попросил Торопов. — Я вас прошу…

— За все нужно платить, — сказал Костенко. — Я дурак. Я ошибаюсь, наверное, но если я отправляю людей на смерть… Даже не дав им выбрать. Не дав согласиться со мной добровольно… Даже если их смерть тысячу раз окупится, принесет пользу и тому подобное… Я должен быть с ними, если их гибель — это правильно. Значит, и моя гибель — тоже правильная.

— Мы хотели тебя убить, — сказал Сухарев, когда они тащили Торопова по узкому трапу наверх. — Просто придушить и оставить в каюте. Но потом подумали, что ты должен видеть, как люди будут убивать и умирать… не ради себя, а ради того, что они и в самом деле считают важным. Достойным смерти. Ну и глянем — испугаюсь я или нет. Я ведь и сам этого не знаю.

— Странный у нас получился экипаж, не находите? — крикнул Костенко, когда самолет оторвался от взлетной полосы.

— Ты мерзавец, Орлов! — крикнул Игрок. — Ты ведь с самого начала понимал, что твои летчики убьют Торопова! Знал ведь? Ты специально все так устроил, понимал, что они не смогут оставить его безнаказанным…

— Все в пределах правил, — холодно ответил Орлов. — Я не прикасался к вашим картам, не трогал ваших игрушек. Просто Торопов не мог жить. Не имел права. Нужно было только поставить его рядом с людьми, которые… Все в рамках вашей игры.

— Думаешь, ты выиграл? — закричал Игрок. — Думаешь, теперь все будет иначе? Ошибаешься. Следующий раз ты сам будешь убивать. И не двоих-троих, нет… Я тебе сценарий подберу покровавей. Три сотни человек ты отправишь на смерть ради того, чтобы получить золото. Так будут думать твои люди. Те, кого ты всегда защищаешь. Ты понял, Орлов?

— Я понял, — сказал Орлов. — И это ведь тоже будет не финал? Так ведь?

— Там посмотрим… — тихо сказал Игрок. — Может, ты меня еще удивишь…

— Или уничтожу, — беззвучно прошептал Орлов, но Игрок его услышал.

— Попробуй, поручик. А вдруг получится?..

Первым летел бомбардировщик Костенко, за ним — четкими тройками остальные машины.

Никто не вышел из строя. Костенко наблюдал за всем происходящим над Перл-Харбором и видел, как падали самолеты, как гибли его ребята. Немного, как обещал Торопов.

Тот, попав в кабину, кричал, бился, пытался проломить дно бомбардировщика или его борт ударами ног. У него ничего не получилось, да и крики его были почти не слышны за звуком мотора. Перед самым островом Торопов вдруг успокоился.

Костенко оглянулся через плечо и увидел, что Торопов лежит на полу, над окошком в днище кабины и не отрываясь смотрит вниз.

Внизу рвануло, самолет бросило вверх, Костенко еле удержал машину от переворота.

— Есть! — заорал Торопов. — Есть! Это «Аризона»! Тысяча человек — одним движением пальца! Это я убийца? Я?!

Костенко поднял самолет выше, дождался, когда подошла и отбомбилась вторая волна. Японцы улетели, и никто из отряда Костенко не попытался увязаться за ними. Самолеты первой волны ждали в условленном месте — кружились в ста километрах на запад от острова.

Дождались, когда к ним присоединились самолеты второй волны, перестроились.

Самолеты шли красиво, как на параде.

Как на параде.

У двух бомбардировщиков из пробитых бензобаков вытекало горючее, они держались чуть в стороне, чтобы не залить другие самолеты. Потом, когда один из подбитых самолетов пошел вниз, второй устремился за ним — крылом к крылу. И они упали в море рядом. Два всплеска.

— Вы все сумасшедшие, — прошептал Торопов, с ненавистью посмотрел на Костенко и закричал: — Вы все сумасшедшие! Я не хочу умирать! Я не хочу умирать! Я должен жить!

Самолеты продолжали лететь.

Вначале закончится горючее у тех, что были в первой волне. Потом — у тех, что взлетели позже. Самолеты устремятся к зеленой, покрытой солнечными бликами поверхности океана. Все. Ни один из них не попытается сесть на воду.

Это все будет. Потом.

А пока — самолеты летели, держа строй. Как будто могли этим что-то доказать.