Владимир Лошаченко: Белый тигр

В ближайшем леске зарыли патрульных, предварительно избавив двоих от мундиров. Приехав домой, отдали трофеи Зое постирать — со строгим наказом держать язык за зубами.

На другой день, в десять утра попрощавшись с хозяйкой и взяв у нее запас продуктов, отчалили.

Самое неприятное здесь — это скорость передвижения, наш шедевр немецкого автопрома еле-еле достигал 65 км/час, да и то с горки.

С горем пополам в сумерках добрались до Борисова. Ночевали не заезжая в город, в копне сена — отлично выспались. Позавтракав, избавились от лишнего барахла — зарыли офицерские мундиры с комбезами.

Заехали в Борисов — у зазевавшихся пехотинцев сперли две канистры бензина, заправились и вперед на Минск. Ехали в основном рядом с трассой — дорога была запружена колоннами немецких войск, двигающихся нам навстречу.

— Какая силища прет, молодцы наши, остановили такую махину — заметил Семен.

— Да, в стойкости нашим солдатам не откажешь, жаль жертв напрасных много понесли. — Между прочим в начале войны немцы собрали в кулак против Союза три с половиной миллиона солдат — насколько я помню историю.

— Ох, ебть — прокомментировал Семен.

— Вот и я говорю.

При подъезде к Минску, обратили внимание на участок местности, огражденный ключей проволокой и сторожевыми вышками.

— Никак лагерь для военнопленных, командир.

— Может освободим?

— Нет, нас Гродно ждет, думаю там цель поважнее.

Перед глазами мелькнула фамилия — Дирленвангер, что за черт, не знаю таких.

— Дирленвангер — кто такой?

Последовала подсказка, вроде бы со стороны — майор СС, командир охранного батальона.

— Ну майор, ну и фули.

В голове вспышка, больно бл. дь.

Перед глазами, здоровый жлоб в офицерской форме с молниями на рукаве, на меня смотрели глаза наркомана.

— Палач, на его совести тысячи невинных жизней — уже наяву пошли подсказки и знамения, ну и дела.

— Командир, очнись, куда ушел.

— Все в порядке, Семен, теперь я знаю цель нашей поездки — майор СС Дирленвангер. — Палач он.

Семен затяжелел взглядом:

— Тогда на кол его.

— Так и сделаем.

До самого Минска к данной теме не возвращались.

Видимо город сильно бомбили, много разрушений, но нам посчастливилось — разжились бензином в найденном гараже. В полуразрушенном доме нашли уцелевшую комнату, втащили свои рюкзаки и оружие. Машину поставили под окном.

Ночью приснился сон — эссэсманы заталкивали людей в большое строение, затем последовала команда, пыхнули две струи огнеметов — здание запылало. Следующий кадр — улыбающееся лицо Дирленвангера и десяток гогочущих унтеров рядом с ним. От страшной картины проснулся, писец, майору с приспешниками, да и всему батальону.

Утром рассказал Семену об увиденном — тот скрипнул зубами.

При выезде из Минска заскочили на базар, прикупили кое-чего из провизии. В дороге сделали одну остановку — перекусили, а дальше менялись за рулем, пилили весь световой день, но до города Лида добрались. Остался последний бросок до Гродно.

В город не въезжали, переночевали на окраине, в заброшенном сарае. Ясное утро предвещало погожий день. Встряхнувшись от сна, слегка перекусили, затем в таратайку и вперед.

— Командир, может после Гродно нас домой отпустят?

— Твои слова, да кое-кому в уши.

Скуратов помолчал, а потом ляпнул:

— Хорошо двигаемся, гансы не донимают, вроде и войны нет.

— Не накаркай, мать твою ети.

Накаркал.

Километров за семь от города, дорогу нам преградил серьезный патруль. Мотоцикл «Цундап» с экипажем и пять конных гансов фельджандармерии.

— Аусвайс? — пролаял один со здоровенной бляхой на шее.

— Сеня, валим всех, доставай стволы.

Я вышел из машины демонстративно суя левую руку за пазуху, а правой вытаскивая АПС.

— Бах, бах, бах — раздались сзади меня выстрелы.

Уйдя с директриссы ведения огня, на автомате перекинул флажок предохранителя на одиночный, нажал на курок. Ждем-с, наконец немцы стали заваливаться, так по контрольке и в кусты их.

Скуратов дорвался наконец до сабель:

— Чего ты ими любуешься, забери пару штук и катим отсюда.

Семен, объезжая очередную колдобину на дороге, спросил — командир, а почто гипноз не применил?

— Почуял, не поможет, почему не знаю, вези давай.

Поздним вечером, подъезжая к окраине Гродно, мы проклинали местные дороги и немецкий автопром в частности — такое ощущение, что весь путь проделали на лошадях. Болели не только задницы, но и все внутри.