Владимир Свержин - Семена огня

Это деяние настолько увлекло их, что боги стали лепить существ из еще мягкого на заре творения камня и вдыхать в них жизнь. Под действием волшебного напитка они состязались, кто вылепит существ, как бы это сказать, попричудливей. Когда же дурман рассеялся, они увидели, что натворили, и ужаснулись, ибо творения их были страшны видом, свирепы нравом, и сердца их были из камня.

Тогда Первотворцы решили уничтожить свои неудачные порождения. Однако не тут-то было: те были хитры и чувствовали опасность. Едва Энки занес над их головами смертоносную длань, они устремились кто куда, точно гнусные букашки. Они находили самые ничтожные зазоры между сотворенными мирами и пробирались туда, ища спасения подальше от гневного взгляда Энки и Лиах.

Те же вместо каменных чудищ, разделив образ свой, создали человека, дабы он заселял Землю, и драконов, дабы они стерегли границу меж этим миром и тем, где нашли убежище каменные твари. Да, у нас общий предок, — видя удивление спутников, негромко произнес Дагоберт. — Нас вообще многое связывает. Мы, драконы, тысячи лет охраняем этот мир от вторжения злобных уродцев, уничтожая их и там, и, что намного труднее, здесь. Если бы люди знали, какому ужасу мы противостоим! — Он напрягся, приложил к губам палец, а затем прошептал: — Это хаммари!

По лесной тропинке, согнувшись в три погибели, шел старик в длинном, волочащемся по земле темном плаще с капюшоном. Тонкие когтистые пальцы перебирали массивные четки.

— С виду, так ничего страшного, — шепотом пробасил Карел. — Дедуган себе как дедуган. Радикулитом согнуло, — добавил он.

Заслышав говор, а вернее, почуяв опасность, хаммари сторожко остановился и сбросил капюшон…

Топот сотен копыт гулко отдавался в голове Бастиана. Казалось, сердце грохочет в такт отдаленному звуку. Отряд мадам Брунгильды приближался. Ла Валетт уже ясно различал оскаленные в рыке багровые лица берсерков ее личной стражи. Сегодня лишь накинутые на плечи плащи из медвежьих шкур служили им доспехом, морды свирепых зверей красовались у них на головах вместо шлемов. Сама госпожа Брунгильда скакала впереди своей небольшой армии, ревя и размахивая над головой двуручной секирой с таким остервенением, что едва поспевающие следом медведеголовые казались за ее спиной кучкой сорванцов, спешащих на маскарад.

Бастиан в ужасе глядел на разъяренную физиономию человекоподобной гарпии. Военный совет, состоявшийся вчера ночью, разработал план боя. Как подтвердил господин инструктор, вполне разумный план. И вот сейчас ему предстояло на себе испытать, насколько велики полководческие дарования местных баронов, и верно ли предвидение мастера Рейнара.

Он украдкой огляделся по сторонам. Его нынешние соратники были готовы к бою, хотя, судя по лицам, вовсе не горели желанием оказаться на пути сестры майордома и ее телохранителей — несгибаемого железного острия летящего навстречу войска.

Бастиан, пожалуй, отдал бы сейчас все, что угодно, лишь бы оказаться подальше от места грядущей сечи. Но разве вчера кто-то тянул его за язык, разве не сам он обещал встать в воротах Реймса?! Ну вот, час настал. Ла Валетт поднялся в стременах, мучительно пытаясь совладать с дрожью в коленях.

— Друзья мои! — крикнул он срывающимся от волнения голосом. — Даже если мы умрем сегодня, помните, черви съедят их всех тоже! — он ткнул пальцем в нападавших. — Исполним же свой долг! Наша слава будет жить вечно!

Десятки голосов поддержали его клич, и вслед за этим дождь стрел обрушился на отряд госпожи Брунгильды. Ну, не совсем дождь, так, легкий дождик. Несколько воинов схватились за древки вонзившихся стрел, торопясь обломать их. Еще пятеро упали наземь. Но ни сама предводительница, ни ее телохранители не обратили внимания на обстрел. А между тем, — Бастиан готов был поклясться! — он видел своими глазами, как стрела ударила Брунгильду чуть ниже ключицы и отрикошетила в сторону, точно от стального панциря.

— Пора! — мотнул головой Ла Валетт, отгоняя засевшее ядовитой занозой видение. — Вперед!

Повинуясь его приказу, всадники немедленно развернулись и тут же бросились в бегство. Стремительное, безостановочное, но, главное, вполне упорядоченное бегство. Будто состязаясь за кубок Дерби, бароны мчали, погоняя коней, к распахнутым воротам Реймса. За спинами их слышался негодующий рев преследователей, крайне раздосадованных неэтичным поведением неприятеля.