Роберт Сойер - Старплекс. Конец эры (сборник)

— С глазу на глаз, — поправил я. — Профессор Джордан имел в виду, что хочет поговорить со мной одним.

— Одним?

— Наедине.

Троодон моргнул.

— Не смыкает.

Я показал туда, откуда мы пришли.

— Наша машина времени осталась там. Мы можем к ней вернуться?

— А-а, — сказал Ромбик. — Да-а, мы хотели бы на неё посмотреть.

Три троодона немного расступились, и мы зашагали на юг. Кликс нагнулся, чтобы подобрать слоновье ружьё. Троодон, который разговаривал, склонил к ружью морду.

— Оружие? — спросил он.

— Типа того, — ответил Кликс.

— Не слишком эффективно.

— Лучшее, что мы могли себе позволить, — ответил он.

Вы вышли из леса на грязевую равнину. Перед нами был кратер, возникший от удара «Стернбергера» о землю, а высоко на западном гребне кратерного вала — сам «Стернбергер», и правда удивительно похожий на гамбургер или классическое летающее блюдце. Из центра крыши торчал инструментальный купол.

— Если это машина времени, — прохрипел Ромбик, — то, как полагаю я, она вернётся туда, откуда пришла. Консервативно?

— Консервативно? — повторил я в полном недоумении.

Кликс ухмыльнулся.

— Я думаю, для него это значит «верно».

Троодонова голова подпрыгнула.

— Верно. Вы вернётесь к источнику, верно?

— Верно, — ответил Кликс. — Эффект вытеснения времени будет удерживать нас здесь, — он посмотрел на часы, — ещё ровно три дня, а потом нас, словно удочкой рыбу, выдернет обратно к точке отправления.

— Это произойдёт ав-то-ма-ти-чес-ки? — спросил троодон.

— Да, — ответил я. — Основной генератор Чжуан-эффекта находится в будущем. В нашем корабле нет никаких движущихся частей или элементов управления, относящихся к перемещению во времени, за исключением установки стазисного поля. Я понятно объясняю?

— Достаточно, — ответил троодон, но как именно это надо было понимать, я не знал. — А где точка отправления?

— Прямо здесь, — сказал Кликс. — В нашем времени эта местность называется долиной реки Ред-Дир. Довольно дикая местность.

— Все ваши путешествия во времени отправляются из этого места?

— На самом деле, — сказал Кликс, — путешествия во времени для нас дело довольно новое. Наша экспедиция — первая, в которой участвуют люди.

— Земля в ваше время сильно отличается? — спросил троодон.

— Очень, — ответил Кликс. — Доминируют млекопитающие, а не рептилии. Климат холоднее и суше, расстояние между континентами больше, сезонность выражена ярче. И — это, наверное, самое интересное — гравитация примерно в два с половиной раза больше, чем сейчас.

Троодон вдруг резко дёрнул шеей.

— Что вы сказали?

— Очуметь, правда? — сказал я. — Сила тяжести на Земле в последующие шестьдесят пять миллионов лет возрастёт вдвое или втрое.

— Это чрезвычайно необычно, доктор Брандон Теккерей, которого друзья зовут Брэнди.

— Ещё бы. И мы понятия не имеем, почему.

Морда троодона, конечно, ничего не выражала, но будто бы оплыла, лицевые мышцы расслабились, словно хет задумался и перестал их контролировать.

— Повышенная гравитация, говорите вы. Интригует. Скажите: как выглядит Марс в ваше время?

Кликс уже хотел было ответить на вопрос, но я успел встрять:

— Я никогда там не был.

Мы добрались до осыпающегося кратерного вала. Я с изумлением заметил, что из свежеперевёрнутой почвы уже начали пробиваться крошечные ростки. Я чувствовал себя так, будто был на свидании и провожал женщину домой, и наступил как раз тот неловкий момент, когда ты узнаёшь, пригласят тебя или нет. С той только разницей, что «Стернбергер» был моим домом, а хеты — настойчивыми ухажёрами, не желающими понимать намёки о том, что пора бы попрощаться и разойтись.

Наконец, хет сказал без обиняков:

— Покажите нам её внутри.

Кликс уже готов был раскатать перед ними ковровую дорожку, но я его оборвал.

— Конечно, — сказал я. — И мы хотим увидеть внутри ваши космические корабли. Но, пожалуйста, не прямо сейчас. Профессору Джордану и мне сейчас необходимы определённые гигиенические процедуры, которые у людей принято проделывать в уединении.

— Уединение, — повторил троодон. — Это как быть одному?

— Верно.

— Странная концепция.

Я пожал плечами.

— Она очень важна для нас.

Ромбик посмотрел на меня, наклонив голову в жесте, который я уже научился интерпретировать как озадаченность.

— О, — сказал он, наконец. Или просто откашлялся? — Ну, мы ещё поговорим. — Пауза. — Скоро. — И три динозавра зашагали обратно к лесу.