Стивен Бакстер - Эволюция

А там, в середине полянки, был динозавр — самка троодона, стоявшая почти неподвижно над расчищенным клочком земли.

Гигант замер. Троодон не видел его. И она была одна: рядом не было ни одного из тех осторожных спутников, которые ассоциировались у него в голове со стаями этих весьма проворных мелких динозавров.

Она вела себя как-то не так, как должна была вести. И это, как подсказал ему мрачный ум хищника после кое-каких подсчётов, давало ему шанс.

Ранящая, очевидно, сумела пережить боль от потери своей кладки.

В конце концов, это было дикое время. Уровень смертности молодняка был высок; и в любое время на протяжении жизни внезапная смерть была в порядке вещей. И в процессе эволюции троодон должен был научиться бороться с трудностями этого мира.

Но она больше не могла бороться.

Она всегда была самой слабой в своём выводке. Она бы не выжила даже в первые дни после выхода из яйца, если бы не шанс, который дало ей уничтожение братьев и сестёр бродившим неподалёку сумчатым хищником. Она выросла, преодолела собственную физическую слабость и стала успешным охотником. Но в тёмной части своего сознания она всегда оставалась самой слабой, обделённой в еде родными братьями и сёстрами, и даже была в их глазах лёгкой каннибальской закуской.

Добавьте к этому медленное отравление испарениями и пылью из вулканов на западе. Добавьте осознание ею собственного старения. Добавьте сокрушительный удар, который нанесла ей потеря выводка. Ей так и не удалось забыть запах Пурги.

Оказалось, что это совсем несложно — проследовать за этим запахом из её родных мест, через пойму до берега океана, и вот сейчас к этому новому месту, где запах Пурги был силён.

Ранящая стояла тихо и неподвижно. Нос сообщил ей, что нора находится прямо под её ногами. Она наклонилась и приложила голову одной стороной к земле. Но она ничего не услышала. Приматы вели себя очень тихо.

Поэтому она ждала все эти долгие часы, пока солнце поднималось всё выше в этот последний день, пока свет кометы постепенно становился всё ярче. Она даже не вздрагивала, когда наверху вспыхивали метеоры.

Если бы она знала о гиганотозавре, который наблюдал за ней, ей было бы всё равно. Даже если бы она смогла понять, что означает света кометы, ей было бы всё равно. Изловить Пургу — вот всё, что ей было нужно.

В том, что высокий интеллект привёл Ранящую в это место, была особого рода ирония. Она принадлежала к одному из немногих типов динозавров, достаточно умных, чтобы сойти с ума.

Было ещё не темно. Пурга могла судить об этом по отблескам света, проникающего сквозь грубо отделанный вход в нору. Но что такое день и что такое ночь в эти странные времена?

Купаясь в свете кометы в последние несколько ночей, она была истощённой, вспыльчивой и голодной — и так же вели себя её брачный партнёр Третий и два выживших детёныша. Детёныши уже почти доросли до размера, позволяющего им охотиться самим, и потому положение становилось опасным. Если не будет хватать пищи, то члены семьи, стеснённые этой норой, могли бы начать нападать друг на друга.

Императивы сменяли друг друга в её сознании, и было принято новое решение. Она должна была выйти наружу, даже если чувствовала, что выбрала для этого неправильное время, даже если земля была залита светом. Она нерешительно направилась к выходу из норы.

Оказавшись снаружи, она перестала слушать. Она не слышала никаких шагов, сотрясающих землю. Она шагнула вперёд, её мордочка подёргивалась, а вибриссы исследовали окружающий воздух.

Свет был ярким и странным. В небе масса кометы продолжала падение; она неслась через купол неба, словно беззвучный фейерверк. Это было необычайное зрелище, так или иначе обращающее на себя внимание — но слишком далёкое, чтобы быть пугающим.

С неба свалилась огромная клетка. Она рванулась обратно в нору. Но эти огромные лапы были быстрее; толстые длинные мускулы потянули пальцы, и они сложились вокруг неё.

А потом она увидела перед собой частокол из сотен зубов, огромную морду и рептильные глаза размером с её голову. Раскрылся гигантский рот, и Пурга почуяла запах мяса.

Морда динозавра с большим рылом, обтянутым тонкой кожей, не обладала и малой долей той подвижной мускулатуры, какая была у Пурги. Голова Ранящей была жёсткой и невыразительной, словно голова робота. Но, хотя она не могла этого выразить, всем своим существом Ранящая сосредоточилась на крошечном тёплом млекопитающем, которое держала в лапе.