Владимир Фирсов: Срубить крест

И в этот момент последняя тайна Изумрудной открылась мне За кратчайший миг я вспомнил и сопоставил все: гибель художника Летура в черноморских волнах, бесшумную смерть водителей поезда смерти, пять сигналов подряд вчера и смерть пяти придворных, охранявших конюшню, наконец, привезенный Рюделем коммутатор…

– Какой пеленг, Петрович? – закричал я. – Это Крест! Ты помнишь его? Это он!

– Пеленг указывает на Крест, – Петрович еще ничего не понимал. – Точность в пределах ошибки…

– Петрович, сруби Крест! – я кричал, потому что коса смерти уже замахнулась над трибунами, над городом, над всем полумиллионным населением Изумрудной, и с проклятого рюделевского коммутатора шло по сотне смертоносных импульсов в секунду. – Крест – это смерть! Сруби его! Всем роботам – огонь по Кресту!

Холм, на котором располагался радиохрам, был хорошо виден отсюда. Роботы ударили по нему все разом. Я увидел, как падают деревья на вершине холма, открывая сверкающее перекрестье антенны, увидел, как она рухнула, а секунду спустя большой клуб дыма взметнулся на ее месте, и до нас донесся грохот взрыва.

– Сигналы исчезли, – сказал Петрович.

Я огляделся. На трибунах царила паника – десятки, может быть, сотни мгновенно погибших заставили разбегаться остальных.

– Ты снова проиграл, Рюдель, – сказал я, нагибаясь над поверженным врагом, – Люди Изумрудной больше никогда не будут умирать раньше времени. Но за твою жизнь я не ручаюсь.

– И все-таки ты не будешь королем, – прохрипел он.

Его пальцы стискивали рукоятку мизерикорда, и Рюдель поднес его к горлу. Но я не мог позволить ему умереть так легко. Ударом ноги я выбил стилет из его руки и приказал роботам стеречь Рюделя.

Опустевшие трибуны были усеяны телами тех, кого успел скосить Крест. На «Грифе» поднялся трап и захлопнулся люк. Бледная, но решительная бабушка отдавала какие-то распоряжения на спутник. Вздрагивала, прижимаясь к Фею, Виола. И я никак не мог понять, кого же здесь не хватает.

Бабушка поняла это раньше меня. Она взяла меня за руку и повернула лицом к трибунам.

Я шагнул вперед, еще не веря, что случилось непоправимое. Но на этот раз Рюдель сказал правду.

В нескольких метрах от меня, устремив а изумрудное небо навсегда остановившиеся глаза, лежала Ганелона.

Нет, Тина.

Мне трудно рассказывать о событиях, происходивших на Изумрудной в последующие дни, – я не был их свидетелем.

Снова и снова повторял я в памяти каждое движение финального боя, когда жизнь и смерть Рюделя были в моих руках, – укоряя себя за то, что не зарубил этого выродка. На глазах у тысяч людей он пытался прикончить меня ударом в спину, а я пожалел его и не убил как собаку…

Ах, как он рвался к абсолютной власти, этот красавец без совести и принципов! С помощью Креста он мог тайно убить любого жителя планеты и все чаще пользовался своей установкой. Так он убил придворных, охранявших конюшню, убил Илию и многих других. Но убийство нажатием кнопки не доставляло ему удовольствия. Убить человека собственными руками, на глазах у всех, вызывая всеобщий ужас и восхищение, – вот что было для него истинным наслаждением.

Заполучив каким-то образом Волшебное копье, Рюдель, и без того сильнейший боец на планете, стал непобедим. Неуклюжие, закованные в неудобную броню кавалеры не умели наносить точных ударов на большой скорости. Как бы стремительно ни атаковали они друг друга, в последний момент всадники придерживали коней, и их удары уже не представляли серьезной опасности. Волшебное копье дало Рюделю возможность бить без промаха на полном скаку. К тому же оно было почти на полметра длиннее, чем копья кавалеров, тек что Рюдель поражал своих противников, практически не получая ответных ударов.

Рюдель был уверен, что расправится со мной, лишь в самом конце он сделал попытку устранить меня. Подослав мне с помощью дядюшки Теодора великолепного коня, он настолько уверился в успехе, что уже не старался устранить меня физически.

Разгадав тайну Креста, я понял и остальное. Мне стало ясно, почему Рюдель так упорно охотился за моими лошадьми. Опасаясь вмешательства Земли, он остерегался трогать меня – ему было достаточно одержать победу в бою. Сев на Заката, я в первой же схватке был обречен на поражение. Меня спасло только то, что, выбравшись из подвала, я не успел послать к Фею за лошадью, был вынужден сесть на Росинанта и вовремя заметил в руках у судьи подозрительный прибор.