Олег Тумановский: Зеркальник

А потом, по вечерам, он часто усаживался вместе со всеми на бревнах и начинал рассказывать удивительные истории о Светлой стране, где землю вспахивают металлические волы, а в небе летают механические птицы, быстро перенося людей с одной границы мира на другую. И люди там другие. Не хмурые, озабоченные, как вокруг, а веселые, знающие, что они - частица мира, и мир этот ласков с ними. И еще не нужно там отдавать три четверти урожая Великому Магу, чтобы прокормить его ненасытную и от этого еще более ненавистную свору.

Странные это были сказки. Когда Глан говорил, замолкали все. Сосредоточенно слушали седобородые старики, лениво посасывая набитые душистой травой трубки. Прекращали обычные перепалки вечно замаянные женщины, стихал детский галдеж. И, казалось, светлели глаза, распрямлялись плечи, а в души входила радость...

И вот теперь Глан в беде. Сердцем чуяла это Ирма, предупредить его хотела, да не смогла. Доверчив Глан, верит всякому, не думая даже о том что самый близкий может обмануть, если зазвучит в ушах тяжкий звон золота и ударит в глаза его мерцающий свет.

Младший сын Агаты, десятилетний Фил, помог ей отвалить камень с потайного входа в подземелье; и она проскользнула внутрь. Хорошо еще, что земля слухом полнится, злодеяния Великого Мага переполнили чашу терпения и людей, и зверей, и, казалось, тайные знания скользят от одного к другому, пока не достигнут ушей того, кто способен их оценить.

Она оценила. Плохо, конечно, что Глана бросили в Башню Призраков, но и это не так страшно, если он не расстался со своим боевым панцирем. А что он волшебный, Ирма давно убедилась. Нельзя было этот панцирь сдвинуть, когда он на земле лежал, нельзя было снять его с хозяина, если не будет на то воли Глана. Плохо только, что могли его опоить послушным зельем, а уж Великий Маг знает, что приказывать.

Но в такую беду Ирма не верила. Она хорошо запомнила дальнюю лесную прогулку, когда в самый полдень, такой жаркий, что впору из лужи напиться, глянул он, как облизывает она сухим языком потрескавшиеся губы, улыбнулся тихо и зачерпнул гнилой воды из болота. А потом бросил в эту воду несколько белых шариков, и через несколько минут стала мутная вода прозрачной и не пахла вовсе, а уж на вкус была чудна и холодна.

Нет, все так получалось, что не одолеть Великому Магу Глана. Не первый раз уже сцеплялись они, да все без толку. Эти два человека воплощали в себе такие силы, что победить не могла ни одна из них, как ни исхитрялась. Вот и теперь все обошлось бы, кабы не Вито. Знала ведь, что ходит под окнами, в жены взять хочет, да все думала, что поймет он. А он... Золотом захотел ее усыпать да заодно и от соперника избавиться. Да только ведь каждый знает, какова цена слова Великого Мага.

Ход был сухой, и Ирма продвигалась вперед, едва касаясь стен кончиками пальцев. Это было очень важно - не потерять контакт. Ведь Ирма сознательно не взяла свечу, да и как же, помогла бы тут свеча, жди. Летучие мыши ее враз бы загасили, а после света тьма стала бы еще более непроницаемой. О том, что случилось бы тогда, не хотелось и думать. Любое ответвление лабиринта могло сбить с пути, она долго блуждала бы в угольной черноте, до тех пор, пока не превратилась бы в белесый костяк, которыми так и усыпаны лабиринты подземелья.

Старики в деревне говорили, а им еще раньше говорили их деды, что даже Великий Маг относится к подземелью с осторожностью. Судя по всему, так оно и есть, потому что не знает колдун про некие тайные тропы, вот и не поставил там охрану, дал ей возможность проникнуть в свою тщательно охраняемую цитадель.

И тут вдруг в душу Ирмы закрался страх, липким холодом сковал сердце: а если все это специально подстроено? И то, что не было гоблинов у прикрывающего вход Ключевого Валуна - очередная уловка Великого Мага? Поговаривали ведь, что общается он часто со Змеем и рыщет по деревням, где девки помоложе да покрасивей. И уж потом девок этих никто и никогда не видит. А еще говорили, будто мысли он может читать самые потаенные, а раз так, то и ее, Ирмы, планы для него не секрет, и убрал он охрану от входа только для того, чтобы она сама к нему пришла.

Тревожно колотилось сердце Ирмы, но знала она, что не отступит. Потому что не будет ей иначе никакой жизни. Рука ее скользнула за пазуху и любовно погладила нагревшуюся сталь ножа. Это придало ей сил и уверенности в себе. Да иначе и быть не могло - нож-то особый. Выковали его в полнолуние и закалили в крови белого козленка, да еще и произнесли при этом нужные заклинания. Так что этим ножом запросто можно было нечистую силу сразить, потому что не было у зла от него защиты.