Конни Уиллис: Смерть на Ниле

- Лучше не надо, - говорю я и пячусь от них.

- Ну так идем, - говорит Лисса Нийлу, и они уходят по песку. Лисса сильно хромает, и не успевают они отойти далеко, как Нийл останавливается и снимает туфли.

Небо за пирамидами фиолетово-синее, и на его фоне пирамиды кажутся черными и плоскими.

- Пошли! - зовет Зоя с верхней ступеньки лестницы. Она держит фонарик и глядит в путеводитель. - Я хочу посмотреть взвешивание души.

7. В стороне от исхоженных дорог

Когда я возвращаюсь, Зоя уже почти спустилась по лестнице и светит фонариком на дверь перед ней.

- Когда гробницу нашли, дверь была замурована и покрыта оттисками печатей с картушем Тутанхамона, - говорит она.

- Скоро стемнеет, - кричу я ей вниз. - Может, нам следует вернуться в отель с Лиссой и Нийлом. - Я смотрю на пустыню, но они уже скрылись из вида.

И Зои нет. Когда я снова посмотрела на нижние ступеньки, то увидела там только темноту.

- Зоя! - кричу я и сбегаю по усыпанным песком ступенькам туда к ней. Подождите!

Дверь гробницы открыта, и я вижу в глубине узкого коридора луч ее фонарика, скользящий по каменным стенам и потолку.

- Зоя! - кричу я и бегу за ней. Пол неровный, я спотыкаюсь и прижимаю ладонь к стене, чтобы не упасть. - Вернитесь! У вас книга!

Луч освещает кусок покрытой резьбой стены далеко впереди, а затем исчезает, словно она завернула за угол.

- Подождите меня, - кричу я и останавливаюсь, потому что не вижу собственной руки у себя перед лицом.

Не мелькает ответный свет, не доносится ответный голос, и вообще ни единого звука. Я стою неподвижно, одна ладонь все еще упирается в стену, и вслушиваюсь, не раздадутся ли шаги, тихий топоток, шуршание чего-то ползущего, но я не слышу ничего - даже биения собственного сердца.

- Зоя! - кричу я. - Я подожду вас снаружи. - И поворачиваюсь, не отнимая руки от стены, чтобы не потерять направления в темноте, чтобы вернуться тем же путем, каким пришла сюда.

Коридор кажется длиннее, чем по пути сюда, и я поигрываю с мыслью о том, что он будет тянуться в темноте вечно или что дверь окажется запертой, замурованной, с оттисками древних печатей, но под дверью виднеется светлая полоска, и она открывается, едва я ее толкаю.

Я на верхней ступеньке каменной лестницы, ведущей вниз в длинный широкий зал. По обеим сторонам зал обрамляют каменные колонны, и я вижу, что стены между колоннами покрыты росписью, разными сценами, изображенными сиеной, желтой краской и ярко-синей.

Это, наверное, Передняя, потому что Зоя говорила, что стены там расписаны эпизодами путешествия души в смерть, и вон Анубис, взвешивающий душу, а за ним павиан пожирает что-то, а напротив того места, где я стою на ступеньках, нарисованная лодка пересекает голубой Нил. Она сделана из золота, и в ней скорчились четыре души, их обведенные черной краской глаза устремлены на берег впереди. Рядом с ними в прозрачной воде плывет Себек, полубог-крокодил.

Я начинаю спускаться по ступенькам. В дальнем конце зала - дверь, и если это Передняя, то дверь должна вести в Погребальную Камеру.

Зоя сказала, что гробница состоит только из трех камер, и я сама в самолете видела карту - лестница, прямой коридор, затем малопримечательные камеры, ведущие из одной в другую, - Передняя, и Погребальная Камера, и Зал Суда, одна за другой.

Значит, это Передняя, хотя она и больше, чем казалась на карте, а Зоя, несомненно, прошла дальше в Погребальную Камеру и стоит сейчас у саркофага Тутанхамона, читая вслух из путеводителя. Когда я войду, она поглядит на меня и скажет: "Кварцитовый саркофаг покрыт резными текстами из "Книги мертвых".

Я спустилась на половину лестницы, и отсюда мне видно взвешивание души. Анубис с обычной своей головой шакала стоит по одну сторону желтых весов, а по другую их сторону умерший читает папирус со своей исповедью.

Я спускаюсь еще на две ступеньки, оказываюсь на одной высоте с весами и тогда сажусь.

Вряд ли Зоя задержится - в Погребальной Камере нет ничего, кроме саркофага, - и даже если она прошла дальше в Зал Суда, вернуться она должна этим путем. У гробницы есть только один вход. А заблудиться она не может, потому что у нее есть фонарик. И книга. Я обхватываю руками колени и готовлюсь ждать.

Я думаю о людях на корабле, ожидающих суда. "Это оказалось не так страшно, как они думали", - сказала я Нийлу, но теперь, сидя на ступеньках, я вспоминаю, что епископ, ласково улыбаясь в своем белом костюме, выносил им приговоры по их грехам. Одна из женщин была приговорена к одиночеству на всю вечность.