Конни Уиллис: Смерть на Ниле

В темноте под нами словно что-то извивается, медленно развертывает кольца, и Лисса пятится.

- А в какой камере всякая всячина?

- Всячина? - неуверенно говорит Зоя, все еще нащупывая фонарик. Всячина? - говорит она еще раз, открывает путеводитель и пролистывает почти до конца, словно хочет поискать "всячину" в индексе.

- Вся-чи-на, - говорит Лисса со страхом в голосе. - Вся утварь, и вазы, и всякая всячина, которую они брали с собой. Вы же говорите, что египтяне погребали с ними их вещи.

- Сокровища царя Тута, - говорит Нийл, подсказывая.

- А! Сокровища! - говорит Зоя с облегчением. - Вещи, погребенные с Тутанхамоном для путешествия в загробный мир. Они не здесь. Они в Каире. В музее.

- В Каире? - говорит Лисса. - Они в Каире? Так что мы делаем здесь?

- Мы мертвые, - говорю я. - Арабские террористы взорвали самолет и убили нас всех.

- Я проделала весь этот путь сюда, потому что хотела увидеть сокровища, - говорит Лисса.

- Здесь есть саркофаг, - говорит Зоя умиротворяюще, - и настенная роспись в передней.

Но Лисса уже уводит Нийла от лестницы, что-то ему втолковывая.

- Стенная роспись изображает подробности суда над душой, взвешивание души, произнесение исповеди умершим, - говорит Зоя.

Исповедь умершего. "Я не брал чужого. Я не причинял боли. Я не совершал прелюбодеяния".

Возвращаются Лисса и Нийл. Лисса тяжело опирается на руку Нийла.

- Я думаю, мы обойдемся без этой гробницы, - говорит Нийл извиняющимся тоном. - Мы хотим попасть в музей до закрытия. Лиссе так хочется увидеть сокровища.

- "Египетский музей открыт с девяти часов утра до четырех часов дня ежедневно. С девяти до одиннадцати пятнадцати утра и с часу тридцати до четырех дня по пятницам, - говорит Зоя, читая путеводитель. - Вход - три египетских фунта".

- Уже четыре часа, - говорю я, поглядев на мои часы. - Он закроется раньше, чем вы туда доберетесь. - Я гляжу на них.

Нийл и Лисса уже идут, но не назад к пароходику, а по песку в сторону пирамид. Свет позади пирамид начинает тускнеть, небо из белого становится серо-голубым.

- Подождите, - говорю я и бегу по песку, чтобы нагнать их. - Почему бы вам не подождать, и мы вернемся все вместе? Мы недолго пробудем в гробнице. Вы же слышали, что сказала Зоя. Внутри ничего нет.

Они оба смотрят на меня.

- По-моему, нам надо держаться вместе, - неловко договариваю я.

Лисса настораживается, и я понимаю, что она думает, будто я говорю о разводе, что наконец-то я сказала то, чего она ждала.

- По-моему, нам надо всем держаться вместе, - говорю я торопливо. - Мы в Египте. Здесь полно опасностей. Крокодилы, змеи и... Мы недолго пробудем в гробнице. Вы же слышали, что сказала Зоя. Внутри ничего нет.

- Нам не стоит ждать, - говорит Нийл, смотря на меня. - Лодыжка Лиссы начинает пухнуть. Мне надо поскорее положить на нее лед.

Я смотрю вниз на ее лодыжку. На месте кровоподтека теперь два прокола, совсем рядом, точно змеиный укус, и вокруг них лодыжка начинает опухать.

- Не думаю, что Лиссе по силам Зал Суда, - говорит он, все еще смотря на меня.

- Вы можете подождать наверху лестницы, - говорю я. - Вам не надо входить внутрь.

Лисса берет его под руку, точно торопясь уйти, но он мнется.

- Эти люди на корабле, - говорит он мне, - это с ними произошло?

- Я просто хотела вас напугать, - говорю я. - Конечно, есть логичное объяснение. Жаль, что тут нет Эркюля Пуаро, он бы сумел все объяснить. Пирамиды, вероятно, закрыты по случаю какого-то мусульманского праздника, про который Зоя не знала, и по той же причине нам не нужно было проходить таможенный досмотр. Из-за праздника.

- Что произошло с людьми на корабле? - снова говорит Нийл.

- Их судили, - говорю я, - но это оказалось не так страшно, как они думали. Они все боялись того, что произойдет, даже священник, который никаких грехов не совершал, но судья оказался его знакомым. Епископом. Он был в белом костюме и очень добрым. И для большинства их все кончилось хорошо.

- Для большинства, - говорит Нийл.

- Ну идем! - говорит Лисса, дергая его за руку.

- Эти люди на корабле, - говорит Нийл, не обращая на нее внимания. Кто-нибудь из них совершал какой-нибудь страшный грех?

- Моя лодыжка очень болит, - говорит Лисса. - Идем же.

- Мне надо идти, - говорит Нийл почти с неохотой. - Почему бы тебе не пойти с нами?

Я смотрю на Лиссу, ожидая, что увижу, как она испепеляет его взглядом, но она следит за мной блестящими глазами без век.

- Да, пойдемте с нами, - говорит она и ждет моего ответа.

Я соврала Лиссе о развязке "Смерти на Ниле". Убили они жену. Я поигрываю с мыслью о том, что они совершили какой-то страшный грех, что я лежу у себя в номере в Афинах, мой висок черен от крови и порохового ожога. В таком случае я тут одна, а Лисса и Нийл - полубоги, принявшие их облик. Или чудовища.