Генри Каттнер - Хогбены, гномы, демоны, а также роботы, инопланетяне и прочие захватывающие неприятности

Потом Прендергаст лишился волос, около часа оставался таким, а затем покрылся чешуей.

Он ракетой мчался против хода эволюции, уже давно добравшись до главного ствола, поэтому такие излишние придатки, как крылья, не появлялись.

Вскоре после этого Каллистер поместил его в аквариум. Прендергаст вяло плескался в нем, брызгая на Каллистера водой.

Было уже около восьми вечера, и Каллистер чувствовал себя усталым. Через час, а может, и раньше, Прендергаст уменьшится до первичного одноклеточного организма. Вероятно, это протянется не больше часа, ибо процесс непрерывно ускорялся. Преодоление целых эпох стало делом нескольких минут.

Не имело смысла ждать дольше. Работа практически завершилась. Каллистер взглянул на аквариум и чуть улыбнулся. Он знал, что утром исчезнет даже то, что еще оставалось от Прендергаста.

В дверях Каллистер остановился, не совсем понимая, почему. Его коснулось некое неуловимое предчувствие. Впрочем, он тут же отогнал его, пожал плечами и вышел, чтобы выпить вечернюю рюмку бренди с содовой. Он поднял тост за Прендергаста, точнее, за упокой его души.

— Все вполне логично, — бормотал он. — Высший организм должен побеждать всегда. И это хорошо…

Раздавив в пепельнице окурок, Каллистер пошел спать, и сны ему снились приятные. Они были бы куда менее приятны, если бы он знал, что происходит в камере Прендергаста.

Какое-то время там ничего не менялось. В камере царила полная тишина, невидимые лучи падали сквозь пластиковый потолок, омывая и проницая создание, некогда бывшее Сэмом Прендергастом. Оно неподвижно лежало на дне аквариума, почти бесформенное, с едва заметными зачатками плавников и хвоста, жабры судорожно подрагивали в такт дыханию.

Потом оно начало изменяться.

Плавники уменьшились и исчезли совсем — теперь существо стало совершенно бесформенным. Оно ничего не видело, потому что не имело глаз, и не дышало, потому что не нуждалось в этом. Вырождаясь все больше, оно становилось меньше и меньше, но его активность внезапно выросла. Амеба искала пищу.

Этот этап продолжался недолго. Когда организм стал невидим невооруженным глазом, он перестал питаться. Теперь это был фильтрующийся вирус, первичный протозародыш жизни.

Это было дно эволюционной бездны. Сэм Прендергаст вернулся в пропасть, из которой так долге и с таким трудом поднималась человеческая раса. Он вновь оказался в туманном, неземном начале.

Камера казалась пустой. Среди голых стен, в тишине и стерильности не было ни звука, ни движения, лишь поток невидимых лучей пронизывал ее.

И вдруг что-то случилось.

Внешне было не так уж эффектно, но имело огромное значение. Это явление могло показаться совершенно нелогичным. Прендергаст возвращался. А возвращался он потому, что лучи, вызвавшие эволюционный регресс, продолжали поставлять энергию в его тюрьму.

Короче говоря, произошло следующее: в аквариуме снова появилась амеба.

Несколько минут она оставалась бесформенной, потом на ее поверхности появились светлые пятнышки, и под сильным микроскопом можно бы было разглядеть маленький кишечник. Выдвинулись псевдоподии и больше не пропадали.

Вскоре существо уже обладало плавниками, хвостом и жабрами, оно росло и развивалось на глазах. Оно возвращалось!

Через час это уже была кистеперая рыба. Еще через час маленькая чешуйчатая ящерица. В эволюционном тигле тело ее изменялось и превращалось почти на глазах. Чешуйки уступили место волосам.

И вот это уже сумчатое.

Ночь тащилась минута за минутой, ночь истинных чудес, когда существо, бывшее некогда Сэмом Прендергастом, вторично поднималось по лестнице времени.

Теперь оно походило на лемура.

Эта фаза продолжалась совсем недолго. На несколько минут оно стало питекантропом, потом его место занял Homo erectus. Похожее на обезьяну существо сидело посреди камеры на корточках, а его тело менялось, словно под руками скульптора. Неандерталец… кроманьонец… гомо сапиенс…

Поток лучей все лился. Постепенно, почти незаметно, начались дальнейшие превращения. Создание, сделавшись человеком, не остановилось на этом, оно изменялось дальше.

Перемены в психике были более существенны, чем во внешнем виде, хотя и эти имели довольно причудливый характер. Тело вытягивалось миллиметр за миллиметром, пока не достигло двухметровой длины. Коленные и локтевые суставы развились так, что больше походили на шарниры.

Посреди лба, чуть выше бровей, появился третий глаз, нос с вертикальным разрезом; он представлял собой разновидность шишковидной железы, ее развитую версию.