Юлиана Кен: Хищность

Да, я понимала, что жульничала. Если бы другие могли не ощущать боль подобно мне, вполне вероятно, исходы поединков оказывались бы другими. Мою совесть успокаивал тот факт, что так или иначе правила нарушал каждый хищник. Некоторые женщины умышленно не остригали свои острые когти, другие прятали под одеждой щитки и разного рода обвесы. Видимо, страсть к запрещенному у этих кровожадных дикарей в крови. Забавно, что и я оказалась в числе тех, кто применял какие-то уловки.

Соперницы только удивлялись моему умению игнорировать их прямые удары. И получали в ответ. Я не заметила, как вышла в полуфинал — осталось всего четверо женщин, трое из которых, само собой, были хищницами и только одна вегой. Нас попросили подождать.

Через несколько минут мужские состязания так же прекратились. В середине круга остались восемь атлетов. Тогда к нам вышел Верен.

— Поздравляю вас! Вы все уже победители! — сотряс повисшую над ареной тишину его громкий хорошо поставленный голос, а в глазах я прочитала нечто совершенно иное — учитель слишком внимательно глядел на нас, оценивая реакцию борцов на одержанные победы. — Друзья! Подумайте! Быть может вам стоит остановиться сейчас? Вы откажетесь от дальнейших состязаний, и все вместе будете считаться безоговорочными победителями?!

— Нет.

Все взгляды метнулись на меня. Брови Верена взлетели. Откровенно говоря, из всей восьмерки, я единственная напоминала хрупкую девушку — фигуры других женщин были мужеподобны, волосы практически отсутствовали. Их пирсингованные лица уставились на меня, но мне было плевать.

— Победитель может быть только один!

Я перехватила недовольный взгляд Романа. Он покачал головой. Его одобрение мне было не нужно! Пусть он и тот, в чью сторону я не решалась смотреть, уже поняли мои намерения, я не отступлю. Я собираюсь стать лучшей из женщин для того, чтобы вызвать на поединок лучшего из мужчин. Димитрия.

— Вы все согласны с Эленой?

Последовала многозначительная пауза, и Верен удовлетворительно кивнул.

— Состязания продолжаются!

Когда он уходил, его пристальный взгляд был прикован ко мне. Потом он посмотрел на Димитрия и снова на меня. Ну и пусть проповедник все понял! Я должна получить то ради чего пришла на арену! Любой ценой.

Нам вынесли длинную лавку и попросили сесть на нее всех восьмерых. Отныне мы будем наблюдать за боями друг друга. Мой пульс участился. Нервы звенели от напряжения. Димитрий будет следить за мной как тогда, прежде, в той далекой жизни до рождения Арии, когда я старательно играла роль его женщины, но отчего-то не чувствовала себя таковой. Два года назад я частенько билась за него с Джей, по собственной глупости мне казалось, что я была обязана заслужить его внимание.

Что творил Димитрий со мной? На что я была готова ради него, ради его близости, ради его боли… Я не понимала этого хищника, этого мужчину ни тогда, когда делила с ним кров и постель, ни тогда, когда он появился в лагере. Проклятье. Наверное, наши виды просто не способны существовать вместе. Но что делать, если я испытываю к нему пожирающее меня плотское влечение, такое, которое не может затмить ничто?

— Димитрий и Лях.

Они вышли в центр. А я опустила руки и голову на колени. Я не хотела смотреть. Почему? Я не хотела видеть того бешеного волка, в которого на моих глазах перевоплотился Димитрий. Удар. Другой. И стон его противника. Так быстро. Так точно. Он всегда действовал стремительно и уверенно. Нас осталось семеро.

Вызвали двух женщин. Не меня. С одной из них я могла биться в финале. Девчонки дрались по-женски. С криками и грубыми репликами, катались по земле. Победила та, которую звали Лиам. Противником Димитрия в финале стал Кот. Его искусство борьбы произвело на меня сильное впечатление. Он не нападал, только защищался, действуя исподтишка, тогда, когда соперник меньше всего этого ожидал.

Мой полуфинал начался с сильного удара поддых. Валяясь рядом с ногами Димитрия, я взглянула ему в лицо и прочитала в его глазах жалость. Я не знала, что он способен испытывать жалость. Я вскочила на ноги и бросилась на мою соперницу. Я не слабая и не нуждаюсь в его сочувствии! Я доказала Димитрию, что жалеть нужно тех, кто связывается со мной.

Когда я возвращалась к лавке, я посмотрела на хищника так, будто хотела сказать ему: «Я стала другой, бесстрашной, неуязвимой».

Кот и Димитрий встали в изготовке.

— Бой!

Кромсатель вернулся. Никто ничего не понял, только Кот лежал у ног Димитрия и выл от боли. Я бы не выла. Димитрий мог сломать мне спину, я бы не проронила ни звука. Какая-то часть меня об этом мечтала. Он же и сделал меня такой. Прежде я думала, хищнику и нужна именно такая женщина, пока не увидела рядом с ним нежную и чувствительную Лиссу.