Владимир Михайлов - Восточный конвой [ Ночь черного хрусталя. Восточный конвой]

— Я.

— Вы?!

— Я сам пришел к ней. Потом, уже после вас. И убил ее — теперь вам ясно?

— Вы с ума сошли! — пробормотал Милов; ничто другое не подвернулось на язык.

— Может быть, да. А может, нет. Какая разница?

— Врете, Граве!

— Зачем?

„Сейчас я убью его, — со странным спокойствием подумал Милов. — Просто задушу. Своими руками. Пусть он врет — за одно уже то, что такая мысль возникла в его безумной голове. А если не врет? Господи, что же это делается, что делается в нашем сумасшедшем мире?..“

— Граве, если это правда, — почему?

— А почему убили мою жену?

— Если хотите знать — потому, что она была ввязана в мощную контрабандную сеть…

— Да. Теперь я это знаю. Как и то, что вы никакой не турист, а агент, шедший по их следам…

— Кто сказал вам?

— Лестер Рикс. Я пришел к нему и потребовал ответа: за что? Я хотел убить и его. Но он мне все объяснил. Ничего не случилось бы, если бы вы не шли по следам.

— Не во мне дело, Граве.

— Не объясняйте: я теперь знаю все. Вы — охотник за наркотиками. Но ведь не их ввозили сюда, Милф! Везли совсем другое. И моя жена никак не могла избежать участия, раз уж работала у Рикса: она поневоле оказалась в курсе… Но поймите, вы, ищейка без чутья, за все время Рикс не ввез сюда ни одного грамма наркотиков!

— А что же, в таком случае? Косметику? Электронику? Бросьте, Граве, не рассказывайте сказок.

Граве усмехнулся.

— Нет, Милф» не косметику, тут вы правы. Пластик. Взрывчатку! — Теперь машина шла километров на сто с небольшим, дорога была гладкой, прямой и пустынной. — И только ее. Но много. Очень много! Однако это же совершенно не ваше дело, Милф! Так что вы зря вмещались в эту коммерцию. И те, кто вас послал, — тоже. Не будь вас — Лили жила бы. И Ева Рикс не встретила бы вас — и тоже осталась бы жива. Пластик, Милф! Другая технология доставки. И ни одна из ваших тренированных собак его не чуяла. Потому что это — не пахнет! И его ввозили сюда вагонами! А вы искали двойные донца в чемоданах и прочую ерунду…

— Зачем и кому понадобилось столько взрывчатки? Рыбу глушить? — так она и без того давно вымерла. Я знаю, сколько можно заработать на взрывчатке; поверьте, Граве, не так уж и много.

— Все-то вы знаете, умница Милф! Но знаете стандартно. А вы попробуйте подумать, как следует — и поймете…

— На такой скорости мне трудно думать, Граве; не гоните так, никто нас не преследует.

— Может быть, и нет. Но какая-то машина видна далеко позади. И я не хочу, чтобы нас догнали.

— Так что же я должен понять?

— Да хотя бы то, что вряд ли было простым совпадением: плотина рухнула и потоп случился именно тогда, когда все было готово, вплоть до дубовых листьев на грудь, и именно тогда, когда еще один ребенок, родившись, отказался дышать…

— Что вы плетете, Граве…

«На такой скорости мне с ним ничего не сделать, — думал Милов, быстро-быстро проигрывая в уме, варианты. — Надо как-то отвлечь его, чтобы он, втянувшись в спор по-настоящему, машинально снизил скорость, и тогда — как собаку…»

— Вы говорите глупости, Граве!

— Вы, Милф, просто ничего не знаете. Сыщик! Плотине помогли развалиться! А вы представляете, сколько для этого потребовалось взрывчатки? Это вам не самолет взорвать… И ведь хватило, не правда ли? И осталось еще много! Много! Вы говорите — заработок, прибыль… А сколько стоит, по-вашему, власть? Сколько стоит спасение планеты? Да-да, не одной только маленькой Намурии, но всей планеты! Потому что — и об этом вы и сами начали догадываться еще раньше — мы всего лишь запал, сигнальная ракета: сегодня одержим победу мы — и завтра это начнется везде, потому что повсюду есть единомышленники и Растабелла — чтобы провозглашать лозунги, — и Мещерски, чтобы реализовать замыслы.

— Граве, Граве, что вы говорите! Вы так тяжело переносите гибель вашей жены — но ведь одно только наводнение наверняка унесло сотни тысяч жизней…

— Им некогда было спастись, да и некуда…

— А все то, что вы начинаете, унесет еще больше. По всей планете — страшно подумать, сколько…

— Чего же тут страшного Милф? Дурная традиция, только и всего. Думать надо реалистически. Современная технология губит мир — это аксиома. Но только при ее помощи можно прокормить столько людей, сколько населяет сейчас Землю! Слишком много людей! Возврат к охранительному ведению хозяйства неизбежно потребует уменьшения их числа. Перенаселение, Милф — вот наша беда. И не надо пугаться рациональных мер, которые приведут к сокращению числа жителей! Не надо! Потому что гибель части лучше, чего всеобщая гибель. Простая и неопровержимая логика, не правда ли? Да, жертвы уже есть и еще будут — но нам ли бояться этого? Ведь мы сражаемся за будущее человечества, Милф! Вот зачем власть, вот для чего нужна сила! И вот для чего — взрывчатка. Вся она пойдет в дело, не беспокойтесь. Чтобы уничтожить! Вырвать с корнем! Выжечь! — Теперь Граве почти кричал, капельки слюны вылетали изо рта и оседали на приборном щитке. — И начнем мы с этого самого Центра, потому что он уже не просто учреждение, он стал символом! Уничтожим символ!