Сергей Минцлов - Царь царей...

— Вполне присоединяюсь к вашему мнению, — сказал Михаил Степанович. — Но я не допускаю мысли, чтоб в святилище мог вести только один ход. Мы отыщем второй и выберемся.

— Вашими бы устами да мед пить, — пробурчал палеонтолог. — Во всяком случае, не будем разглагольствовать, надо скорей трогаться дальше!

Несмотря на общее желание торопиться, благодаря то и дело попадавшимся расселинам, идти приходилось довольно медленно. Общее утомление достигло значительной степени, когда наконец Иван Яковлевич, мужественно шедший все время впереди, решился достать часы и взглянуть на них.

— Полночь, господа! — громко сказал он. — Просто удивительно, как под землей летит время. Скорее спать надо. Наберемся сил для завтрашнего похода!

Повторять предложение надобности не было. Путешественники разместились на полу и начали расстегиваться и снимать сапоги и верхнее платье: все буквально обливались потом.

— Градусов тридцать тепла, я думаю, здесь есть, — заметил палеонтолог, которому приходилась тяжелей всех.

— А на снежной-то горе как хорошо было!

Есть никому не хотелось, зато жажда томила сильная. Антон, избранный распорядителем по продовольственной части, подал всем по полустаканчику воды, себе же налил едва четвертую долю, сберегая другую четверть для Ивана Яковлевича.

Все улеглись и погасили огни, но скоро заснуть не удалось никому; мысль, что они заживо погребены на большой глубине под землей и что полный мрака, безмолвный коридор — не что иное, как могила их, тяжелым камнем давила грудь всех.

Антон долго молился и клал в стороне от лежавших земные поклоны.

Сон путешественников продолжался недолго.

Первым проснулся охотник: ему почудилось, будто он заблудился в глухую полночь в горах среди пропастей; внизу под ногами его и далеко впереди перекликаются и радостно-злобно грохочут какие-то дикие голоса. С сильно бьющимся сердцем он открыл глаза и поднял отяжелевшую голову.

Черная мгла висела кругом; вдали слышался неясный гул как бы от многочисленной толпы.

Гул увеличивался; через какие-нибудь полминуты ухо Свирида Онуфриевича, еще не вполне различавшее действительность от сна, — уловило глухой топот бегущих тяжелых ног. Картина вырвавшихся из земли чудовищных зверей, виденных им на стене и несшихся теперь на них стихийной волной, разом встала перед его глазами.

Ужас наполнил его душу.

— Вставайте!! — крикнул он не своим голосом, вскакивая и тормоша ближайшего соседа.

Перепуганные путешественники поднялись с пола; все сбились в тесную кучу; Михаил Степанович едва отыскал спички, и желтый свет фонаря слабо осветил подземелье.

На охотнике лица не было; бледный, с мокрыми от пота волосами, он стоял, устремив блуждающие глаза во тьму впереди.

— Что, что такое? — сыпались вполголоса вопросы.

Свирид Онуфриевич молча вытянул вперед руку.

Грозный гул ответил за него: казалось, будто курьерский поезд с грохотом и шумом влетел в черный туннель и мчался, еще невидимый, на путешественников. Пол дрожал под ногами их.

— Землетрясение… — проговорил палеонтолог. — Надо скорее уходить отсюда: коридор того и гляди рухнет весь!

— Но куда же идти? — воскликнул старый ученый. — Впереди смерть!

— Позади тоже, но еще худшая! — спокойно ответил Павел Андреевич. — Будем мужественны до конца, что бы ни случилось: мы увидим то, чего не видал еще никто в мире — работу огня под землей!

Спокойствие и твердость духа Павла Андреевича несколько ободрили и остальных путешественников. Поспешно оделись все и, забрав сумки, зашагали дальше.

Жар становился все невыносимее; то один, то другой из путешественников вынимали платки и закрывали ими лица.

— Свет! — вдруг сказал шедший рядом с Михаилом Степановичем палеонтолог.

Словно электрический ток пронизало это слово путешественников; надежда на спасение разом воспрянула во всех.

На левой стороне прохода впереди ярко вырисовывалась широкая кровавая полоса от пола до потолка; багровый отсвет стоял в той части коридора. Красная полоса на стене двигалась и переливалась; на ней то и дело появлялись белесоватые и черные налеты.

Путешественники пустились бегом, но едва попадали в освещенную часть, как один за другим отшатывались: сквозь громадную расщелину в двухсаженной толще правой стены дышало адом; за стеной клокотало бело-красное море.

Ослепленные ярким огнем путешественники несколько минут стояли, ничего не видя: в глазах у всех вертелись синие, желтые и красные круги.