Анастасия Галатенко - Нф-100 - Адам в Аду

-- Мы открываем огонь!

Раздался звук выстрела. Бладхаунд выключил запись, стащил тяжелое тело с баррикады, уложил поудобнее и вскрыл череп. Не удержавшись, прошипел: "Дерьмо!" и закусил губу.

Серый с алыми прожилками нейрокристалл не был нейрокристаллом Разумовского.

-- Опять среди ночи, -- недовольно сказал Майк, пропуская Бладхаунда в квартиру. Из полуприкрытой двери доносилась музыка и слышались женские голоса.

-- Я тебе плачу чтобы иметь возможность приходить сюда в любое время.

-- Да это понятно, -- ответил Майк.

Он заглянул в комнату, крикнул: "Эй, девчонки, не начинайте без меня!", проводил Бладхаунда на кухню. Смахнул со стола остатки ужина и водрузил на него терминал.

Бладхаунд достал нейрокристалл и блок памяти.

Майк присвистнул. Взял кристалл, взвесил на ладони.

-- Что с ним делать-то?

-- Из памяти последние три дня -- вытереть. Только сначала выудить кое-какую информацию .

Майк вздохнул.

-- Девочки могут начинать. Тут работы на всю ночь.

23. Кривцов

Кривцову не нравилось происходящее. Его надежды на тихую жизнь, плавно и закономерно переходящую в тихое бессмертие, таяли с каждой минутой.

С Левченко всегда было так. Стоило ему появиться, как все начинало кипеть и бурлить. Обычно его проекты приносили Кривцову сплошь выгоды, но теперь Кривцов ясно понимал -- они по разные стороны баррикады. Левченко был бессмертным, Кривцов -- смертным, Левченко был мертвым, Кривцов -- живым. Впрочем, они всегда были удивительно разными. Даже странно, что дружили.

Да и было ли, в самом деле, это дружбой? Левченко бросил Кривцова в самый ответственный для него момент. Не поддержал. Предал. Кривцов был обижен.

Думал ли он, что Левченко вернется? Разумеется, он не мог не думать об этом. Но каждый раз, в представлении Кривцова, Левченко возвращался с повинной, признавая свои ошибки и давая Кривцову шанс.

А теперь Левченко явился, чтобы отнять то, что еще осталось у Кривцова -- его надежду. Надежду на то, что его обязательно прошьют. Кристалл его достаточно хорош -- не зря же он столько лет изучал закономерности в окраске кристаллов. Люди, в большинстве своем не желающие видеть ничего, кроме денег, не смогут уничтожить такую дорогую вещь. Нет, они будут жаждать ее, сражаться за нее на аукционах и, конечно же, хранить. Столько, сколько потребуется. А потом Кривцов вернется. Не в этом тщедушном теле, низеньком, с кривыми ногами и гнилыми зубами, зависимом от никотина, не способном прожить без воды и пищи. И не в этом мире, ограниченном, с кривыми домами и гнилыми людьми, зависимом от власти, авторитетов и денег. В совершенном мире, населенном совершенными людьми. Теми, кто заслужил бессмертие.

Кривцов не питал иллюзий насчет планов Левченко. Тот достаточно ясно выразился в своем заявлении. А Сашка обычно добивается своего. Нейрокристаллизация будет запрещена.

Ну или возможно будет запрещена.

Кривцов проговорил эту фразу со словом "возможно" и без него, и решил, что любой вариант заставляет его нервничать.

Разговор Левченко с Молодцовым мало что прояснил для Кривцова. После дежурного обмена приветствиями Молодцов сказал, что хотел бы поговорить с Левченко наедине. Кривцова выставили вон, словно родители -- дошкольника. Кривцов обиделся. Но это мало что меняло.

Кривцов решил прогуляться по институту, и тут же заметил, как тут все изменилось. К нему приставили робота на искусственном нейрокристалле -- маленького и старого, у которого плохо работали динамики и оттого понять его было невозможно. Кривцов усмехнулся -- на науку всегда жалели денег. Робот, однако, не пускал его дальше Молодцовского предбанника.

-- Ваши права доступа ограничены, -- твердил он.

-- Я Вениамин Кривцов! Я, я здесь пять лет проработал, не разгибая спины!

-- Ваши права доступа ограничены.

-- Дурья твоя башка!

-- Ваши права доступа ограничены.

Пытаясь пробраться в коридор, Кривцов заметил Олега Чистякова. Тот церемонно приветствовал бывшего коллегу, отпихнул робота ногой и проводил Кривцова в местный кафетерий. Заказали кофе. Чистяков внимательно рассмотрел свою чашку, отставил в сторону и больше к ней не притронулся. Помня привычки Чистякова, Кривцов решил, что она для него недостаточно хорошо вымыта. Он всегда был аккуратистом.

А раньше здесь посуду мыли хорошо.

Кривцов выпил кофе, выкурил сигарету -- Чистяков брезгливо отвернулся, -- и, наконец, заговорил. Осторожно спросил, что творится в официальной науке. Оказалось, что дела идут плохо. Работы нет. Занимаются ерундой. На прошлых исследованиях поставили жирный крест. Живут в основном за счет официальных экспертиз и прошивок.