Анастасия Галатенко - Нф-100 - Адам в Аду

На заре карьеры ищейки Бладхаунд напоролся на один такой кристалл. Благодаря упрямству и врожденному нюху на мухлеж Бладхаунд отыскал Сергеича, а благодаря молчаливости и нежеланию совать нос в чужие дела быстро заслужил его уважение.

-- Приветствую, -- сказал Бладхаунд, пожимая протянутую руку, жилистую и измазанную машинным маслом.

-- И ты здравствуй! -- ответил Сергеич густым голосом. -- Решил продать, наконец, свою ласточку?

-- Нет. Помощь нужна. Эвакуатор и три машины шестилетней давности. До утра.

Сергеич почесал в затылке.

-- Погоди минутку, Ыгдымбека кликну. Ты пока пройдись, у меня тут всякое есть.

В салоне и впрямь было всякое. Бладхаунд прошел по всей площади, заглянул в подвал, где хранились запчасти и разбитые автомобили, сверился с фотографией и, наконец, выбрал. Ыгдымбек оказался субтильным молчаливым парнишкой с восточными чертами лица. Он не задавая вопросов вывел автовоз, погрузил на него два целых и один разбитый автомобиль и отправился по указанному Бладхаундом адресу.

Свалка встретила Бладхаунда не столь радушно. Здесь было царство вечной сырости, бродячих собак и устойчивого запаха жженой резины.

Местный обитатель очень не любил, когда его звали бомжом, поэтому Бладхаунд называл его "хозяином". Других хозяев у свалки не было, поэтому титул никто не оспаривал.

Хозяйский дворец разместился в кузове, когда-то принадлежавшем компании со сложным немецким названием. Теперь кузов, отдельно от фуры, стоял на попа на свалке. Внутри было все обустроено -- насколько позволяли условия: газовая горелка, свечи, два разнокалиберных кресла и колченогий столик. Хозяин любил уют.

-- Бладхаунд! -- обрадовался Хозяин, когда Бладхаунд возник перед ним с подношением. -- Опять чьи-то мозги потерял?

-- Почти угадали, -- сказал Бладхаунд.

-- С теми-то, старыми, что сделал?

-- Продал. Я к вам приезжал, за помощь благодарил. Помните?

Хозяин аккуратно налил стакан и хитро прищурился:

-- Хорошо, сталбыть, благодарил, раз не помню. Чего надо-то?

Ыгдымбек опустил старенькую "шкоду" рядом с побитой "маздой" и вопросительно посмотрел на Бладхаунда.

-- Развернуть немного, -- Бладхаунд сверился с фотографией. -- Поближе поставь. Да, так. А эту раму передвинуть.

-- Рама алюминиевая, -- сказал Ыгдымбек тихо. Это были его первые слова, услышанные Бладхаундом.

Бладхаунд посмотрел на него.

-- А на фотографии -- пластик, -- объяснил Ыгдымбек. -- Я знаю, я такие ставил.

-- Это неважно, -- ответил Бладхаунд.

Ыгдымбек кивнул.

-- Спасибо, -- сказал Бладхаунд. -- Езжай домой. Сюда возвращайся к семи утра. К этому времени я управлюсь.

Ыгдымбек снова кивнул, задребезжал автовозом и уехал.

Бладхаунд посмотрел на дело рук своих. На пустыре красовалась баррикада, точь-в-точь как та, на которой когда-то оказался застрелен Разумовский. Одинокий фонарь освещал груду разнообразного хлама -- четыре автомобиля, среди которых и серая Бладхаундова "Тойота", беспорядочно стояли перед нагромождением оконных рам и мебели.

Аудиозапись готова.

Осталось ждать.

Бладхаунд отошел к дереву на краю пустыря. Отсюда было прекрасно видно всю инсталляцию.

Ничего не происходило. Бладхаунд усомнился в том, что Разумовский говорил серьезно. А может, струсил. Или забыл. С неба посыпалась крупа.

Бладхаунд ждал.

Часа через два после полуночи Бладхаунд заметил тень и услышал легкий хруст снега. Осторожно он двинулся следом. Разумовский шел прямо к баррикаде. Вот он встал, схватился за голову, потряс ею, словно боролся с наваждением.

-- Бладхаунд! -- закричал он. -- Сука! Где ты?

Бладхаунд включил аудиозапись и по всему пустырю раздался усиленный мегафоном голос, замолчавший шесть лет назад:

-- Выходите по одному! Вас не тронут, если вы не станете оказывать сопротивление!

-- Черта с два! -- закричал Разумовский. Он подбежал к нагромождению хлама и ловко вскарабкался наверх. Нейрокристалл вел его по накатанной дорожке памяти. -- Мы станем оказывать сопротивление, потому что все, что вы говорите -- ложь! Ложь, что моих людей отпустят с миром! Ложь, что бессмертие будет отменено! Оно останется для паршивых правительственных сук! А я требую его для всех!

-- Спуститесь, и мы начнем переговоры. Мы не хотим применять силу.

-- Силу? -- Разумовский захохотал. -- Да попробуйте только применить силу! Давайте, убейте нас, безоружных, на глазах у всего мира, вы все равно...

Разумовский не закончил пламенной речи и упал Бладхаунду на руки. Выждав положенную паузу и так и не услышав продолжения, холодный голос из прошлого прогремел: