Дмитрий Шатилов - Нф-100 - Изобретатель смысла

Дальнейшее было делом техники. Сперва на это место, как и полагается, назначали людей компетентных и опытных, пока однажды из- за досадной ошибки пост не получил бездельник, каких поискать - и ровным счётом ничего не изменилось. Руководство Новой Трои быстро усвоило урок, и с тех пор Дун Сотелейненами становились лишь те, кому вообще больше ничего не светило - ни в этой жизни, ни, возможно, даже в загробной. Порывшись в архивах, я нашёл упоминания о том, что эту должность в разные времена занимали паралитики, сумасшедшие и глухонемые. Был, кажется, в Новой Трое и такой Дун Сотелейнен, который весь срок службы пролежал в коме, а выйдя из неё, оказался настолько порядочным, благопристойным и приятным в общении человеком, что был немедленно освобождён от должности со всеми подобающими извинениями и щедрой компенсацией за потраченное время. Если верить архивным данным, впоследствии о своём "дунсотелейненстве" он вспоминал, как о самом счастливом времени жизни.

Идём дальше. Мифический период кончился со смертью Барсума, и следующие два периода тразилланской истории - а это без малого двести лет! - даже для историков малоинтересны.

Происходило в это время одно: ведущее положение на Тразиллане занимала Новая Троя, остальные кантона вяло трепыхались, изредка полаивали, но вынуждены были терпеть. Тех, кто осмеливался укусить, Новая Троя карала без жалости. В сущности, на планете установилась диктатура, и диктатура крайне жестокая, выносить которую можно было лишь потому, что, будучи беспросветной и безвыходной, она умудрялась быть бестолковой и даже придурковатой. (Видно, таково свойство зла: могущество оно приобретает ценой утраты разума).

Работая с Большой Одиссеевой книгой, я немало дивился, встречая в воспоминаниях тех лет своеобразное умиление злодействами, которые творили Новая Троя и её подручные кантоны. О бесчисленных войнах и злоупотреблениях властью, равно как и о чудовищном новотроянском ханжестве, в воспоминаниях говорилось, как о проделках невоспитанного ребёнка или умственно отсталого взрослого.

"В прошлом месяце наши идиотики (!) угробили семьдесят миллиардов на противоракетную оборону, - пишет в дневнике Пауль Краузе, известный новотроянский правозащитник (128 г. П. К. К. - 201 г. П. К. К.). - Ну, ничего, пусть наиграются, как следует".

Разобравшись с прошлым, мы подходим к настоящему. Пришло время рассказать подробнее о главном герое книги. Я познакомился с Гиркасом пять лет назад, в бытность свою рабкором в двенадцатом цеху Центральной котельной Новой Трои. Тамошние мастера, если поспрашивать хорошенько, вспомнят полного неуклюжего и болтливого парня, который начинал работать за здравие, а кончил за упокой, да так скоро, что даже положенный испытательный срок не сумел отработать полностью. Позднее Гиркас рассказывал, что выбрал данную работу, повинуясь желанию опроститься и вернуться к корням, каковое возникало у него с завидной периодичностью раз в полгода.

Начиная с шестнадцати лет, Гиркас сменил одиннадцать мест работы, всякий раз действуя по одному и тому же сценарию: хорошо показав себя в первые две недели, в дальнейшем он утрачивал к работе всякий интерес, предоставляя делам идти своим чередом. Вот, например, котельная. "Не взорвётся - хорошо, - говорил он, когда ему напоминали о том, что давление в котле надлежит время от времени сбрасывать. - А взорвётся - так и чёрт с ним. Не вечно же я буду этим заниматься".

Последняя фраза, несмотря на свою обычность, многое объясняет в его запутанной нелепой жизни. Сколько я себя помню, Гиркас всегда был уверен, что ничего постоянного, да что там, даже сколь бы то ни было устойчивого и надёжного, нет и быть не может. Глупость рано или поздно назовут мудростью, хорошая репутация превратится в плохую, и все мы - герои на час, - так говорил Гиркас.

Учитывая это, я думаю, что он никогда по- настоящему не понимал людей, и это, по странной иронии, только помогало ему впоследствии исполнять обязанности Дун Сотелейнена. В самом деле, какой нормальный, доброжелательный, уверенный в себе и в окружающем мире человек смог бы так долго удержаться на этой должности, судьбой предназначенной для людей, зависших где- то посередине - между более- менее сносным существованием и полной нищетой, между ненавистью к людям и тягой к ним или, если угодно, между безумием и ясностью ума.

Стать Дун Сотелейненом Гиркасу предложил дядя - важное лицо в администрации кантона. Прежде чем перейти к предложению, он недвусмысленно высказал Гиркасу всё, что о нём думает, а именно, что Гиркас - тунеядец, злостный симулянт, и тяжкое бремя для всех порядочных людей, которые будут рады сбросить его со своей шеи. "А может быть, ты просто дурак, - сказал дядя, переведя дух после произнесённой тирады. - Это бы всё объяснило. Не дурак, говоришь, нет? Ну, тем хуже для тебя. Кто- кто, а мы такого терпеть не станем. Виданное ли дело, так разбрасываться работой? Сколько ты перепробовал? Пять? Десять? Одиннадцать? И ничего тебе, понятное дело, не нравится? Не твоё, говоришь? Хорошо! Вот тебе работёнка, самое то, уж я обещаю. Не нравится работать с людьми, пообщайся с братьями по разуму".