Иван Валентинов - Мертвая вода

Егорову понравился кабинет - небольшой, скудно обставленный. За простым письменным столом сидел немолодой длиннолицый чекист. Алексей взял предложенную папиросу. Начальник отдела не торопил Егорова, не задавал никаких вопросов. Чекисту сразу же бросилось в глаза внешнее отличие между "первым" и "вторым". "Может, - подумал он, - они братья? Тогда все основательно запутывается и все мои версии отпадают..." Егоров начал свой рассказ. Все было достоверно: время отъезда из Москвы, время прибытия поезда, путь до жилища лесника со всеми приметами - канавами, высохшими деревьями, кучами камней. Это начальник отдела выяснил, задав как бы вскользь и без особого интереса три-четыре вопроса. И тут же был получен ответ и на незаданный вопрос - встретились отнюдь не родственники, просто очень похожие друг на друга люди, Егоров говорил, а начальник отдела думал, глядя на него, что по документам - если допустить, что они принадлежат вот этому, "второму" - ему вскоре исполнится двадцать восемь, а на вид - не более двадцати двух. Более того, детство и юность у него были нелегкими, да и причина приезда в эти края - тяжелая болезнь. Значит выглядеть человек должен старше своих лет. Так, как выглядел "первый". А этот - почти мальчишка. Неувязочка... Рассказ подходил к концу. Егор, не решаясь говорить о своем чудесном исцелении, путался и мямлил. Врать он не умел.

- Вы были ранены этим ножом?

- Да... Я так думаю...

- И произошло это позавчера чуть позже полудня, так? А вчера около девяти вечера вы пришли в город... И никто вам не оказал помощь, не перевязал? Но это же невероятно. Судя по вашему рассказу, ранение было тяжелым, иначе вы бы не потеряли сознания на несколько часов. Верно? Значит, что-то вы путаете... или не договариваете. И ставите меня - а прежде всего себя - в очень трудное положение...

Егоров не забыл предупреждения Анны. Нет... Но последние слова чекиста были так искренни, и произнес он их с такой подкупающе-доверительной интонацией, что Алексей заколебался и стал думать: "А в самом деле - как все это понять? Никак невозможно... Если не скажу правду, то дело застопорится, и тот гад станет гулять на свободе. Значит, может такого натворить... Здесь все должны выяснить досконально, работа у них такая. Нет, надо всю правду... Ведь не у врага на допросе, со своим беседую, с коммунистом. Должен понять".

И Егоров рассказал все. Об алой глине, о синей с золотыми прожилками-змейками воде и о своем воскрешении из мертвых. Он увлекся, говорил горячо, складно.

Начальник уже не слушал Алексея, думал о своем. Ему было ясно, что перед ним душевнобольной. И все, что так убедительно рассказывает этот человек - бред, порождение расстроенного воображения. Чекист очень хорошо знал, что чудес не бывает и быть не может. Но если бы он, решив быть до конца добросовестным, обратился к ученым с вопросом о целительной сине-золотой воде, то и в этом случае ответы поступили бы категорические: нет, это чистейшая фантазия. Самый осторожный, возможно, ответил бы: современной науке такие факты неизвестны...

Начальник райотдела решил: этого парня надо отправить в больницу. И как можно скорее. Дальнейшее - уже дело врачей.

Егорова увезли в областной город. Когда он понял, что очутился в психиатрической клинике и что его считают невменяемым, с ним случился припадок буйства, сменившийся приступом глубокого отчаяния. Потом Алексей попытался растолковать врачам, что он совершенно здоров, что произошла роковая ошибка. Но результат был, разумеется, плачевный. И тогда припадки буйства и тоски повторились в той же последовательности. Врачи решили, что болезнь прогрессирует, и Егорова отправили в Москву, в одну из известнейших клиник.

3

Зыбин стал Егоровым, и случайное сходство помогло ему выжить. Однако над ним висела постоянная опасность разоблачения. Он знал прошлое Егорова только в самых общих чертах - по короткому разговору и документам. Зыбину были неизвестны люди, вместе с которыми загубленный им коммунист жил, работал, воевал. Не было родственников, но были друзья. К тому же район был расположен недалеко от тех мест, где Зыбина арестовали и где его знали сотни людей. Встреча с земляками сулила беду. Значит, задерживаться здесь нельзя. Но как выбраться, сохранив легальное положение? И куда ехать? На эти вопросы ответа пока не было.

В районном центре на все формальности потребовалось полчаса. О приезде Егорова знали. Зыбину сразу же предложили в райкоме самое важное по тем временам дело: создать колхоз и стать председателем. Но он заупрямился и, сославшись на боевой опыт, попросился в особую группу по борьбе с бандитизмом. Секретарь райкома был в нерешительности. Плохо, если будет сорван план коллективизации. Плохо, если в кратчайший срок не удастся ликвидировать мелкие, но опасные банды, расплодившиеся за последний год в этом лесном краю. Они зверски замучили уже восемь активистов, повесили учительницу, сожгли конюшню в только что созданном колхозе. Секретарь понимал: бандиты сейчас едва ли не главная помеха коллективизации. А людей всюду не хватает. И, поколебавшись, согласился с Зыбиным, взяв с него обещание - сразу же после роспуска особой группы возглавить колхоз...