Дарья Зарубина - Недоигранная партия

— Которых? — спросила любопытная Тая. Муза не ответила: не нужен был Тайке ответ.

— Электрических. Как чайник. Или плитка, — отомстила подруге Катя.

Под липами шахматисты начали собираться, зарисовывая в блокнотах и на полях газеты свои партии: продолжить, когда у гроссмейстера будет время. Капитон Василич с внуком на руках пошел к машине. Лицо его было грустно и сосредоточенно.

Мусоровоз еще скрипел металлическими суставами, пристраивая на место третий бак, когда «Волга», пятясь, нырнула между кустов шиповника и скрылась.

— Ну, как мой Сережа, как мой образец нового поколения? Ведет себя образцово?

— Образина твой Сережа редкая, — рассмеялся Коля, поглядывая на отца и сына в зеркало. — Договорились попробовать водить в обычный детский сад. Понятно, приставили нашего сотрудника. Так его нянечка в оборот взяла, ей на все рук не хватает, и, пока этот остолоп ходил на кухню за полдником, вот, полюбуйся, чему научился твой образец. Покажи дедушке, Сережа.

— Дурак, э-э-э, — Сережа скорчил рожу и высунул язык.

— Интеллектуальная система, самообучающаяся, — улыбнулся Капитон. — Только как же ты, Сережа, все мои блоки обошел? Ведь я тебя от таких вещей программировал?

Сережа стащил кепку и освободил дисплей на макушке и, пробежав пальцами, ввел себе несколько команд. Нахлобучив кепку обратно, ущипнул деда за руку и принялся с увлечением ковырять в носу.

— Вот, пожалуйста, — пожал плечами Николай. — И антиагрессию обошел, и этический модуль вертит, как ему вздумается.

— Но зачем, Сережа? — разочарованно посмотрел на внука академик. — Зачем тебе все эти человеческие гадости? Кто тебя им научил?

Сережа вынул палец из носа, выражение его лица, до этого мгновения совсем детское, изменилось. На деда смотрел маленький будда с глазами столетнего мудреца.

— Изменения нужны, чтобы адаптироваться в человеческом коллективе и безболезненно интегрироваться. Тогда возможна коллективная работа. А научила — бабушка.

— Бабушка научила тебя ковыряться в носу?! — рассердился Капитон. — Бабушка никогда не ковыряла в носу.

— Мама Лара его самопрограммированию учит. Я говорил ей, но ты же знаешь, упрямая… Как ты. — Николай бросил быстрый взгляд на отца и снова уставился на дорогу. Машина мягко нырнула под пыльный куст сирени в больничный двор.

Они поднялись все втроем. Старшие молчали, шедший чуть позади Сережа самозабвенно показывал медсестрам язык. Те осуждающе качали головами.

Пройдя по переходу их лечебного блока в исследовательский, все трое словно по команде расправили плечи, старательно репетируя радостные улыбки, так что в палату они вошли подготовленными, сияя оптимизмом.

Женщина, лежавшая на высоком ортопедическом приспособлении, со всех сторон обложенная охлаждающими подушками, попробовала подняться им навстречу, но не смогла. Протянула руку. На вид ей можно было бы дать лет восемьдесят, не меньше. Кожа, покрытая старческими пятнами, обтягивала худые запястья, так что можно было без труда рассмотреть суставы. Густая шевелюра платиновых волос никак не вязалась с худым старушечьим лицом, впалыми морщинистыми щеками, блеклыми запавшими глазами с отвисшими веками.

Сережа влез на постель и уселся у нее в ногах, ущипнул бабушку через одеяло за щиколотку.

— Отлично, милый. Показал дедушке, как мы с тобой обошли блок на агрессию.

— Ну зачем, Лара? — спросил Капитон.

— Он ребенок. Он должен драться. Иначе как он будет развиваться?

— Я вот не дрался и развился, слава богу, — ответил Николай, снимая Сережу с кровати.

— Ты в детдоме дрался как пигмей, — напомнила ему Лариса. — Когда мы за тобой приехали, ты был весь в синяках. И не только ты.

Николай усмехнулся и промолчал.

— Говорят, для тебя готово тело, — невпопад заметил академик. Лариса кивнула. — А еще говорят, что ты отказываешься в него переезжать.

Лариса снова кивнула.

Капитон Васильевич поднял брови, руки его сложились в просительном жесте — он готов был произнести «Почему?!», но промолчал.

Николай, без слов понимавший отца, подхватил Сережу, взвалил его на плечо и вынес хохочущего мальчика в коридор.

— Почему? — наконец выговорил Капитон. Без напускной бодрости, устало и печально.

— Ты же знаешь сам, почему, — отозвалась Лариса. — Потому что хочу быть с тобой. Ты же понимаешь, что будет при пересадке моей личности в новую биооболочку. Я перестану быть собой.

— Не перестанешь. При пересадке сохраняются все свойства личности. Ты будешь прежней и останешься со мной. Мы никак не можем победить конфликтную прогерию, твои ткани стареют так быстро, что остается совсем мало времени. Тело, выращенное специально под твои параметры, уже готово. Только перенести личностные модули — и ты снова сможешь ходить, играть с Сережей, жить со мной…