Дарья Зарубина: Недоигранная партия

— Так он биоробот. Их, по радио говорили, тоже женщина родить может. Они же телом-то как мы совсем, только в голове штуки разные механические, — взвешивая каждое слово, проговорила Муза.

— Ты же говорила, электронные? — вклинилась Тайка.

— Да хоть бы и так, — не желала уняться Катя. — Вот он телом как мы, а голова у него… не человеческая.

— А чья? — Тайка прищурилась, как японский вперед смотрящий, потянула пальцами уголки глаз к вискам.

— Машина у него в голове засунута, — отрезала Катя. — Может, и родила его мама, а только не человек он. Робот бесчувственный. Может, родился такой, может, потом кто ему вместо мозга всякого нахимичил, только не человек он, что ты не говори.

— Да я и не говорю, — отозвалась Тайка, устало потерла глаза.

— Это она на него все сердится, — усмехнулась Муза, — что Капитон ее, когда они в колхозе вместе работали, на танцульки не позвал.

— Не больно и хотелось, — фыркнула Катя.

— Хотелось. А когда женился он на той кукле расфуфыренной, ты три дня после свадьбы с красными глазами ходила. Я все помню, — заметила Муза. — Все говорила потом, что нельзя мужчине в его возрасте на молоденькой жениться.

— Тьфу на тебя, зараза старая. — Катя отвернулась, скрестив на груди руки.

— Зато память хорошая, — поддела Тайка. — А у Капитоновой Ларисы волосы были до чего хороши. На затылке кокорю накрутит — идет как звезда кино.

— Постарела она быстро, — кивнула Муза. — Такие красивые быстро вянут.

— Когда она умерла-то? — Тайка опять прищурилась, на этот раз разглядывая окна соседнего дома, где в пятом этаже поливала цветы молоденькая девушка в слишком кружевном для своих лет халате.

— Да не умерла вроде, в больницу какую-то при институте он ее пристроил. Катается каждый день к ней.

— И поделом, — буркнула себе под нос Катя.

— Кому?

— Капитошке-академику.

Тая захихикала, прикрыв рот кулачком, Муза, стараясь скрыть улыбку, спросила:

— А если бы Капитон тебя замуж позвал, пошла бы?

Катя не ответила, только поджала тонкие губы и саркастически выгнула бровь.

Под липами один из игроков поднялся, в сердцах перевернул доску, так что фигуры посыпались на траву. Гроссмейстер подошел к нему, сказал что-то вполголоса, положив руку на плечо рассерженному сопернику. Шахматист небрежно побросал фигуры в коробку и, сунув шахматы под мышку, зашагал к дому.

— Проиграл, Толик? — жалостливо поинтересовалась Муза.

— Вчистую продул. Крут академик, на козе не обрулишь! — Толик хотел сплюнуть в клумбу с бархотками, но глянул на бабушек и удержался.

— Так не дуть надо, а думать, тогда и продувать не будешь, — тотчас вцепилась в него Катя. — Вот дед твой, царствие ему небесное, Иван Викторович, умный был мужчина, и ты на него, Толик, похож, хоть твоя бабушка каждый день талдычит, что уродился в Маринкину родню… Дед твой умный был мужчина, положительный, когда строили автобазу, я тогда еще девчонка была…

— Теть Кать… — начал несчастный Толик, искренне жалея, что живет в первом подъезде, а не в четвертом, максимально удаленном от скамейки.

Сигналя ребятне, во двор тяжело вполз мусоровоз, своей медлительной грацией словно заворожив всех: и ребят, и бабушек. Он подцепил первый бак и аккуратно вывалил его содержимое в свой огромный оранжевый кузов.

— Ну, если уронит, так палкой научу, — зло прошипела Тая. — На прошлой неделе целую кучу натерял. Я в окно видела, да пока ругаться собиралась, он уж и уехал.

— Так что ж ты молчала, Тайка, надо ж письмо написать. Капитон составит, а я подписи по дому соберу… У мусорщика руки кривые, а нам бутылки пинать и очистки гнилые нюхать?! — Катя в возмущении забыла и про обиду, и про Толика, который, воспользовавшись шансом, улизнул в подъезд.

Мусоровоз как раз захватил второй бак, когда мимо него во двор протиснулась черная «Волга». Из двери выскочил мальчик лет четырех в желтой ситцевой кепочке и бросился к гроссмейстеру, что-то крича на бегу, прыгнул на руки академику, и тот закружил его в воздухе. Следом за мальчиком из автомобиля появился высокий молодой мужчина в синем льняном костюме, махнул рукой сплетницам.

— Хороший парень Коля. Жаль, приемный он у Капитона. Лариска красивая была, а здоровья никакого. Сама не родила, — заметила Муза.

— А я бы родила, — отбросив жеманство, проговорила Катя.

— Да ты бы насмерть его заела, не то чтоб родила, — усмехнулась Тайка.

— Коля, говорят, тоже в академики метит. Тридцать один год, а уж доктор наук.