Константин Соловьёв - ГНИЛЬ

Слушая эту импровизированную речь, Маан рассеянно думал, до чего же не вяжется облик Мунна с той ролью, которую он играет в Контроле. Сухой, выглядящий крошечным, полу-старик полу-карлик, с ясным, немного насмешливым взглядом, ломкими волосами цвета сигаретного пепла и упрямым крупным подбородком, этот человек был не просто высшим звеном в цепи под названием «Контроль», он и был Контролем. За стенами этого здания Маану часто приходилось слышать предположения об облике и характере Мунна, но он был вынужден признать, что ни одно из них не приблизилось к истине хоть на сколько-нибудь. Обычно Мунна представляли кем-то вроде замкнутого в себе холодного старца, фанатичного охотника, полубезумного, и оттого еще более свирепого. Ищейка из самого Ада, которая невидимой тенью скользит по улицам и чует дыхание каждого человека на Луне. Этот зловещий образ пользовался определенной популярностью, но слабо был связан с оригиналом, который Маан, хоть и частично, но успел изучить.

— Как Кло? Как Бесс?

— Спасибо, отлично, — Маан широко улыбнулся, как и полагается при подобных репликах.

Он до сих пор не понял причины, по которой Мунн пригласил его, и даже его интуиция сейчас пасовала. Проникнуть в мысли Мунна не легче, чем взрослому человеку пройти сквозь кирпичную стену. Мунн говорил еще несколько минут — расспрашивал про здоровье, причем вопросы его были участливы и под конец заставили Маана окончательно смутиться. Это было не в характере Мунна.

— Сколько человек у тебя в отделе сейчас?

Вопрос был задан так неожиданно, что Маан едва не вздрогнул.

— Шесть, — сказал он быстро, — Не считая меня.

— Все пригодны к работе?

— Ну… Да, вполне, — Маан ощутил напряжение, появившееся в воздухе. Невидимое электромагнитное поле, от которого щекотно зашевелились волосы на его теле, — Все в рабочем состоянии.

— Хорошо, — серьезно сказал Мунн, забыв про улыбку, — Это хорошо.

Они помолчали. Мунн склонился над своим столом, Маан ожидал разъяснений. И они последовали.

— Может, ты знаешь, в девятом жилом блоке сейчас проводят закладку трубопровода под бывшим стадионом.

— Нет, не слышал. Стойте, — Маан поднял глаза и уставился на Мунна, — Хотите сказать…

— Да. Кажется, «гнездо». Не очень большое, три-четыре особи. Может, пять.

— Какая стадия?

Мунн не обиделся на эту бестактность.

— Двойки, — лаконично ответил он, — Ребята из шестого отдела следят за ними уже восемь дней. Конечно, с расстояния, близко не подходят чтобы не спугнуть. Гнильцы могут уйти в технические тоннели, и тогда их не найти даже если нам выделят всех жандармов города. Сам знаешь, какой хаос творится в подземных коммуникациях. Но «гнездо» надо вскрывать, пока оно не превратилось в настоящий нарыв.

— Мой отдел?..

— Его должно хватить. Я выделю две группы Кулаков, двадцать ребят. Это достаточно серьезная огневая мощь чтобы я не беспокоился за ваши жизни. Но они, к сожалению, почти слепы, ты знаешь, о чем я. Этот стадион достаточно велик, и мне нужны ищейки, Маан. Настоящие ищейки. Семь человек для этого будет в самый раз. Просто наведите Кулаков на Гнильцов, сами вперед не лезьте. Это не ваша забота. Передушите их всех, — Мунн вдруг подался вперед, навалившись на стол, и глаза его, бывшие прозрачными, осветились вспыхнувшей в них искрой ярости, — Всех до одного. Как крыс. Найдите этих ублюдков, сколько бы их там ни было. И сделайте вашу работу.

«Гнездо»! Маан мысленно поежился. «Гнездо» — это плохо. И опасно. За свой отдел он не беспокоился, вскрывать «гнезда» доводилось и раньше, но все же новость была неожиданной и — чего душой кривить — неприятной. Она означала темноту, затхлость, скверный воздух и жуткую вонь. Гнильцы редко способны сосуществовать друг с другом начиная со второй стадии. Их новые нечеловеческие инстинкты гонят их от любого общества, даже себе подобных. Гонят в темноту, под землю, туда, где можно найти полное одиночество. Но иногда возникает и подобная карикатура на семью. Несколько Гнильцов, уже не способных находиться в человеческом обществе, обустраиваются в уединенном месте сообща. Редкий случай. Насколько Маан помнил, на редкий год приходилось более одного вскрытого «гнезда». Заброшенные здания, технические туннели, вентиляционные системы, подземные фермы — представить только, сколько в этом городе, кажущимся небольшим, сотен квадратных километров, идеально подходящих для этого. Гнильцы никогда не селятся в людных местах, они бегут до тех пор, пока не находят места, где присутствие человека исключено. Их гонит туда не разум, а их новая сущность. Как крысы, спасающиеся от очищающего огня, забиваются в самые темные и вонючие норы.