Константин Соловьёв - ГНИЛЬ

— Ты все так же глуп, как и прежде. Но зато ты явно стал красивее.

Револьвер Хольд дважды выбросил из своего дула, такого же черного и непроглядного, как его глазница, огонь. Одна пуля ударила в камень возле плеча Маана, другая звякнула где-то под ногами. Одноглазый инспектор стрелял на слух, и рука его была по-прежнему тверда. Маан не пытался увернуться — сейчас он экономил каждую кроху своих сил.

— Перестань, — Геалах отвел рукой револьвер Хольд, — Это глупо.

Сам он даже не доставал оружия. Это было в духе Геалаха — пистолет в его руке появлялся лишь тогда, когда для него была настоящая работа. И происходило это достаточно быстро чтобы у его противника не оставалось времени даже моргнуть. Маан видел Геалаха в работе. В позвоночнике привычно заныло, как всегда, когда он думал об этом.

— Подходи, Гнилец, — сказал Геалах почти дружелюбно, делая приглашающий жест, — Впрочем, вряд ли тебе нужен свет.

— Не нужен.

— Я так и думал. Да и, признаться, смотреть на тебя неохота. Я видел много уродцев, но ты, по слухам, превзошел их всех.

Если Геалах рассчитывал этим вывести его из себя и заставить ступить в круг света, это было неудачной затеей. Маан оставался на месте, разглядывая людей, и удивляясь, как ему удается сохранять каменное спокойствие. Он жил местью столько времени, когда он думал о Геалахе, кровь в венах становилась кипящей кислотой. А теперь, увидев его, он вдруг обрел полное душевное спокойствие. Клокочущая ненависть стала ледяной, затаенной, острой, как лезвие.

— Наверху начали копать, — сказал Маан.

— Да, мне тоже показалось, что я слышу шум. Сколько зарядов ты использовал?

— Четыре стандартных.

— Значит, они будут здесь нескоро, — констатировал Геалах, пощипывая ус.

— Да, пожалуй. Не раньше, чем через несколько дней.

— К тому моменту все мы будем мертвы. Или почти все.

— Все, — спокойно сказал Маан, — Но вы чуть раньше.

Геалах рассмеялся. Искренне, громко, как он всегда умел.

— А ты самоуверен, Гнилец.

— Ты умрешь здесь, Гэйн.

Геалах перестал смеяться. Его губы еще улыбались, но в глазах мелькнули острые черные искры. Наверно, он уже думал об этом. У него было много часов чтобы разделить эту мысль. И тогда, когда он вел свой большой отряд вниз, на поиски отвратительного чудовища, и когда он вдруг понял, что игра идет не по его картам, да и нет вовсе никакой игры, а есть безжалостная бойня в каменных стенах, и позже, когда пытался голыми руками разобрать многотонный завал. У него было достаточно времени. Взглянув ему в глаза, Маан подумал о том, что Геалах давно все понял и смирился с этим. Его натура не могла смириться с поражением — слишком амбициозен — но он готов был к тому, что отсюда не выйдет никто. И, кажется, этот вариант вполне его устраивал. Маан насторожился. Когда имеешь дело с противником, который готов умереть, это опасно. Но в его случае это было не очень важно — Геалах был смертельно опасен в любой ситуации.

Хольд держал наготове револьвер и по тому, как подрагивала его рука, по особому запаху пота, Маан понял, что тот лишь выжидает удобный момент, когда сможет наверняка определить в темноте местоположение Гнильца.

— Я очень давно не видел живую «четверку». Интересное ощущение. Но тут даже что-то большее. Пятая стадия?

— Да.

— Мунн был бы в восторге. Но он кормит клопов в своем кабинете, как ты понимаешь. Что это такое — пятая стадия?

— Это смерть, — ответил Маан, — И ничего больше.

Геалах кивнул, как будто уже думал об этом.

— Логично. Гниль устает любоваться своим творением и стирает его. Тебе не страшно, Гнилец?

— Нет.

Это было правдой. Пятая стадия не просто была рядом, она была уже внутри него, и все его тело было готовым распуститься бутоном. Его жизнь вот-вот должна была перейти в новое качество, о котором он ничего не знал, но которое был готов встретить. Он слишком долго его ждал. Внутри его тела действительно что-то происходило. Там что-то ворочалось, шевелилось, подрагивало. Должно быть, это ворочались на своих местах внутренние органы, лишившиеся питания и медленно отмирающие. Это ощущение не было болезненным, Маан вслушивался в него даже с какой-то долей любопытства.

Ничего похожего он прежде никогда не испытывал.

Геалах достал из кармана плаща помятую пачку, длинными ловкими пальцами вытащил из нее сигарету, размял и сунул в рот. Щелчок зажигалки выбросил на поверхность крошечный язычок пламени. Геалах с удовольствием затянулся. Маан ощутил запах крепкого табака.