Константин Соловьёв - ГНИЛЬ

Маан понял, что тот имеет в виду. Поэтому он просто сказал:

— Да. Я предупрежу. Разумеется.

Воздух в приемной пах не жасмином, он пах по-иному — страхом. И даже самый современный воздушный фильтр ничего не мог с этим поделать. Оставляя за спиной молчащего человека, глядящего ему в спину, Маан не удержался, остановился на пороге и бросил:

— И, черт возьми, перестань наконец менять секретарш!

Оказавшись снаружи, он надел плащ, шляпу, и кивнул удивленной медсестре, после чего спустился по узкой ухоженной лестнице и вышел на улицу.

Там он достал из кармана небольшой войс-аппарат и набрал короткий номер. И когда на другом конце кто-то ответил, кратко сказал:

— Гэйн, ты мне нужен. И лучше бы тебе появиться побыстрее.

Гэйн приехал в условленное место не на белом фургоне Контроля, а на личном автомобиле. Устроившись с газетой на потертой и не очень чистой скамье, Маан наблюдал за тем, как темно-синяя «Кайра» медленно заезжает в парковочную зону. Автомобиль выглядел впечатляюще — темно-синий, вытянутый, обтекаемый, похожий на какой-то космический аппарат. Маан лишь покачал головой, в очередной раз представив, сколько Гэйну приходится расходовать социальных очков чтобы распоряжаться этим механическим чудовищем.

Социальный ценз для владельцев личных транспортных средств был не очень высок — пятьдесят пятый уровень, поэтому автомобили на улицах города встречались достаточно часто и давно не были редкостью. Но добавочные платежи… Каждый час пользования автомобилем тарифицировался и выражался в социальный отчислениях, не говоря уже о том, что автомобиль надо заправлять, обслуживать и парковать. Конечно, если ты водишь крохотный почти игрушечный «Цаф», это еще терпимо, но шикарная спортивная «Кайра» Гэйна должна была съедать весомую часть бюджета. Когда-то Маан уже задумывался об покупке автомобиле, но сам понял, что подобное приобретение будет лишь отягчать жизнь. Не обремененный семьей и детьми Гэйн мог себе это позволить.

— Ты полчаса ехал, — сказал Маан, когда дверь бесшумно открылась и наружу выбрался Гэйн Геалах, — Я уже думал начинать один.

Геалах по-мальчишески ухмыльнулся.

— Спешил как мог.

— Лучше бы ты захватил фургон, — заметил Маан, — У нас есть шанс взять Гнильца. И что-то мне подсказывает, что ты будешь не в восторге, если его придется посадить на заднее сиденье.

— Не смей об этом и думать. Ни один Гнилец даже не прикоснется к моей машине.

— Ты приехал на мой вызов, а не на вечеринку.

— И это верно. Если понадобится транспортировать Гнильца, я вызову ребят с фургоном.

Маан вздохнул и выбросил в мусорник газету.

— Пошли, — сказал он, — Пока ты тащился, я успел уже прощупать почву.

— Ты не в чем не испачкался, пока прощупывал?.. Впрочем, в таких местах всегда так пахнет. Ладно, не смотри на меня так. Я действительно спешил. Что?

— И ты привлек внимание.

— Автомобилем?

— Да, им. В этом блоке не часто увидишь такую машину. Это, разумеется, бросится в глаза.

— Пусть. Тем меньше бросимся в глаза мы сами.

— У тебя всегда были странные представления о том, как не привлекать к себе внимания.

— А ты был ворчливым стариком с тех пор, как тебе стукнуло тридцать. Пошли. Эта дверь?

Геалах открыл дверь жилой секции, за которой обнаружилась узкая, пахнущая нечистотами, лестница, и инстинктивно отстранился.

— Сюда, — подтвердил Маан, — Четвертый уровень.

— Какое зловоние!

— Привыкай. Подниматься нам долго. Секция старой постройки, каждый уровень — метров по десять в высоту…

— Я как чувствовал, что твой вызов не приведет меня в отличный ресторан, где блестит бронза, играет рояль, и…

Пистолет оказался в руке Геалаха так быстро, что Маан не успел даже заметить движения.

— Эй!

— Крыса, — сказал Геалах, пряча оружие, — На лестнице, представляешь?

— Когда мы придем, ты можешь увидеть что-то более неприятное, чем крыса. Побереги нервы.

— Рассказывай.

Гэйн двинулся вверх по лестнице, подсвечивая себе небольшим карманным фонарем. Маан не стал включать свой.

— Его зовут Тцуки. Сорок три года. Оператор какой-то производственной линии на местном заводе. Когда-то у него был тридцать восьмой класс.

— Уверен, что не восемьдесят третий?

— Очень смешно.

Но Геалах и не шутил. По крайней мере в свете фонаря на его лице не было видно улыбки.

— В таком клоповнике могут жить только деклассированные и восьмидесятники. Если тут поселился человек, у которого есть право жить в жилом блоке класса «12» минимум, я бы скорее предположил ошибку. Или он просто полный псих, вот что я думаю.