Стенли Вейнбаум: Планета-хищник

Абориген молча обдумал сказанное. Наконец, чтото буркнув, он поделился имеющейся информацией. Подняв свою жуткую клеш— ню, он указал ею на запад как раз вдоль коридора, оставлен— ного «живым тестом».

— Керко, — сказал он и добавил: — Мурра.

Последнее слово означало прощание. Хэм прижался к сплош— ной стене из переплетенных растений, чтобы дать возможность аборигену пройти мимо.

«Керко», помимо двадцати других, имело еще значение «тор— говец». Обычно под этим словом подразумевали людей, и Хэм ощутил приятное волнение при мысли о скорой встрече с сооте— чественником. Прошло уже шесть месяцев с тех пор, как он в последний раз слышал людскую речь, если не считать голосов из небольшого радиоприемника, утонувшего вместе с хижиной.

Действительно, пройдя пять миль по тропе, Хэм вышел к месту, где недавно произошло грязевое извержение. Раститель— ность здесь успела отрасти Хэму лишь по пояс, и взглянув по— верх молодых побегов, он увидел на расстоянии четверти мили сооружение, похожее на хижину торговца. Но только эта смот— релась куда как более претенциозно по сравнению с его собс— твенной конурой со стенками из гофрированного железа. В ней было целых три комнаты — роскошь, неслыханная в Хотлэнде, куда все грузы до последнего грамма с огромным трудом дос— тавляли из ближайших поселков не иначе как ракетой. Это было слишком дорого, почти невозможно. Становясь торговцем, чело— век ставил на карту все, и Хэм считал себя счастливчиком, что ему удалось так легко отделаться.

Он зашагал по ровной болотистой земле к дому. На окна бы— ли опущены защитные темные шторы, а дверь… дверь была за— перта. Это являлось грубым нарушением кодекса искателей. Дверь всегда должна была оставаться открытой — нередко ка— кой-нибудь заблудившийся торговец находил в чужой хижине спасение от верной смерти, и даже самый последний негодяй не посмел бы поднять руку на имущество дома, открывшего двери ради его спасения.

То же самое можно было сказать и об аборигенах. Не было существа с большим понятием о чести, чем венерианский абори— ген.

Он никогда не лгал и никогда не воровал, хотя и мог — после необходимого в таких случаях предупреждения — убить торговца, чтобы завладеть его товаром. Но только после чест— ного предупреждения.

Хэм остановился, озадаченный. Наконец он расчистил ногами немного земли перед входом, утоптал ее, затем уселся, прис— лонившись к двери, и стал счищать многочисленных паразитов, которые толпами разгуливали по его комбинезону. Он ждал.

Прошло не менее получаса, прежде чем Хэм увидел кого-то, с трудом пробиравшегося через открытое пространство. Это был невысокий парень, стройный до хрупкости. Его лицо закрывала маска, но Хэму удалось разглядеть за стеклами пару больших глаз. Он поднялся навстречу.

— Привет! — сказал он непринужденно. — Вот решил зайти на огонек. Меня зовут Гамильтон Хэммонд, можно просто Хэм — прозвище такое, знаете ли.

Незнакомец резко остановился, затем на удивление высоким, хрипловатым голосом с явным английским акцентом ответил:

— Тогда мое должно быть Ветчина, я так полагаю*. — Ответ прозвучал холодно, даже враждебно. — Может быть, вы все-таки отойдете в сторону и позволите мне войти? Добрый день!

Хэм никак не ожидал такого приема; он был рассержен и в то же время удивлен.

— Черт подери! — воскликнул он. — Я смотрю, вы ужас как гостеприимны!

— Как раз наоборот. — Незнакомец помедлил, стоя у двери.

— Вы — американец. Что вы делаете на британской территории? У вас имеется паспорт?

— С каких это пор в Хотлэнде стали спрашивать паспорта?

— Вы промышляете торговлей, не так ли? — жестко ответил его хрупкий собеседник. — Иными словами, вы — браконьер. На этой земле у вас нет никаких прав. Уходите.

Челюсть Хэма упрямо выдвинулась вперед.

— Есть у меня права или нет, — ответил он, — но я поступ— лю согласно кодексу искателей. Мне нужен лишь глоток возду— ха, возможность утереть лицо да еще поесть в нормальных ус— ловиях. Если вы откроете дверь, я войду вслед за вами.

Неуловимое движение — и перед его глазами возникло дуло пистолета.

— Попробуйте — и станете кормом для плесени.

Когда требовалось, Хэм, как и все торговцы на Венере, мог проявить и дерзость, и находчивость, и, как говаривали в Штатах, крутость характера. Он не дрогнул, но сказал, сразу присмирев:

— Ну, хорошо, хорошо. В конце концов, все, что я прошу — это возможность нормально поесть.