Варвара Мадоши - Сладостно и почетно

— Меня зовут Бана, гостья со звезд. Я старшая младшая жена Чиана Малика. Если что-то нужно — спросите меня.

— Что значит «старшая младшая жена»? — поинтересовалась Катерина.

— Старшая жена будет та, чьего наследника он выберет. Пока не выбрал. А я была когда-то младшей женой его отца, потом — второй у него. Теперь вот старшая.

Потом, после завтрака, воины чистили и чинили свое снаряжение. Жарили еще рыбу. Внутренности ее, выброшенные в мусорную кучу на окраине стоянки, отвратительно воняли, и вокруг них вопили отвратительно и дрались за каждый кусок желтые калиу, местные чайки.

Около полудня племя обедало; потом воины собирались опять и уезжали в степь на карулах, оставив в племени человек пять, а женщины вытаскивали из шатров свой скарб и начинали его приводить в порядок на свежем воздухе — перетряхивать, проветривать, вычищать. Дети бегали вокруг и вопили.

Воины возвращались через несколько часов.

— Где вы были? — спросила Катерина Чиана Малика.

— Искали ветер, — оскалился Чиан. — Тренировались. Делали круг.

— Завтра возьми меня с собой, — сказала Катерина.

— Ты не умеешь ездить на каруле, гостья со звезд. Когда научишься, возьму.

Кроме утреннего лова был еще вечерний, на закате. Ели перед ним, еще засветло. После лова — засыпали.

Катерина думала о своих собственных рабочих часах (четыре-пять каждый день, да и то потому, что она всегда умела находить себе, что делать, а чаще гоняла профилактические проверки оружейной части), и поражалась.

На второй день Катерина проснулась позже, уже засветло. К ней в шатер заглянула Бана.

— Выходи, гостья со звезд, — сказала она. — Нужно собрать шатер. Отъезжаем.

Шатры были собраны быстро: лихорадочная, но упорядоченная деятельность началась, едва стало светать, а к восходу солнца карулы, еще влажные после утреннего лова рыбы, оказались нагружены и длинной неровной цепью затрусили вдоль берега.

Катерине тоже привели карула, со сбруей без колокольцев. Привел Аликан Малик.

— Вождь посылает, — сказал он. — Его зовут Метель.

Зверюга моргала, переминаясь с лапы на лапу. Поглядывала то на горизонт, то на других топчущихся карулов, то на море. На Катерину только не смотрела.

Да уж, не арабский скакун. Грязно-коричневая шерсть (точь-в-точь детская неожиданность цветом), длинные тюленьи брыли, неуклюже поднятый кверху зад… Одна красота — глаза. Большие, чуть раскосые, влажные, кроткие… Выразительные. Сейчас они выражали, что жеребец в гробу Катерину видал.

Ладно. В космическом корпусе их учили верховой езде, и не только на лошадях. Не сплохует.

Она ухватилась за клок шерсти на карульем загривке, как показывали, и взгромоздилась в седло. Ну… не так ловко, конечно, как Чиан и прочие, но хоть с первой попытки. И седло оказалось удобнее лошадиного, почти как в кресле сидишь.

— А вы всегда так? — спросила Катерина у Аликана. — У мужчин — карулы-самки, у женщин — самцы?

— Всегда, — кивнул Аликан.

— Отчего так?

— У карулов самки верховодят. Вождь должен сидеть на главном скакуне стаи.

Кромка океана тянулась и тянулась по правую руку, унылые, серо-зеленые степные равнины — по левую. Ветер дул сначала к морю, потом с моря.

Седло скоро перестало казаться удобным, но Катерина довольно сносно наловчилась менять позу, вытягивая вдоль тела карула то одну ногу, то другую. Метель шагал неутомимо, влажно дышал, вздыхал, но не пытался отстать.

Хуже было другое: караван не останавливался, даже чтобы племя справило нужду. Органы удаления отходов у талисцев похожи на человеческие: мужчины делали это верхом, женщины — спешивались и прямо на бегу…

Катерина так не могла и упрямо решила терпеть.

Дотерпела до привала (ужасные три часа!) и решила — пусть сдохнет, а пить за обедом не будет.

«Не очень-то они хотят воевать», — понял Чиан Малик.

Вчера вечером Аликан пришел в его шатер и сказал ровно это. Сказал, что он делает ошибку. Что нельзя идти на Твердыню войной, когда молодые воины племени не нюхали человеческой крови, кроме как на тренировках, а старые помнят поражение, нанесенное их отцу.

Звездные гости или не звездные гости — нельзя.

Тогда Чиан ему не поверил, а сегодня видел это сам, чувствовал. По тому, как воины сидят в карульих седлах. По тому, как сильно бахвалятся мальчишки, которым только следующим летом подбирать боевой топор и входить в круг на посвящение. По тому, какая тоска застыла в глазах у пожилых.