Роберт Сойер - Факторизация человечности

Кайл на мгновение задумался.

— Думаю, мне понадобится новое «обычно», Тони. Что у тебя есть из здоровой еды?

— Вегетарианский хот-дог. Без жиров и холестерина.

— Как он на вкус?

Низенький человечек пожал плечами.

— Бывает хуже.

Кайл усмехнулся.

— Тогда давай просто яблоко, — сказал он, доставая его из корзины. Он протянул Тони смарт-кэш.

Тони перевёл нужную сумму и вернул карту.

Кайл продолжил свой путь, вытирая яблоко о голубую рубашку и не замечая, что какой-то мордатый тип следует за ним по пятам.

Хизер пыталась подавить все мысли, что роились у неё в голове.

Она подавила мысли о Кайле. Подавила мысли о дочерях. Подавила мысли о Лидии Гурджиефф, психотерапевте, едва не разрушившей её семью. Она подавила мысли о работе, соседях, телешоу, которые смотрела, музыке, которую слушала, о встречах с людьми, которые её раздражали. Она гасила их все, пытаясь вернуть свой разум в состояние изначальной tabula rasa, пытаясь просто слушать, просто воспринимать, просто понимать, что же такое баламутит психопространство

И в конце концов она поняла.

Хизер приходилось встречать людей, испытывавших радость — и она наблюдала, как и сама начинает радоваться, словно эмоция эта перекидывалась с радостного человека на неё. То же самое бывало и с гневом; он такой же заразительный.

Но эту эмоцию она сама испытывала достаточно часто, однако никогда не видела, чтобы она заражала других людей.

До этого самого момента.

Ощущение, которое двигалось сквозь психопространство, было изумлением .

Безмерное удивление; полный ступор — когда у самого Бога падает челюсть.

Происходило что-то совершенно новое — что-то такое, чего надразум не испытывал ни разу за бесчисленные тысячи лет своего существования.

Хизер отчаянно старалась сохранить свой разум чистым, чтобы обнаружить причину этого глубочайшего изумления.

И, наконец, она его ощутила: странное чувство, когда тебя словно касается призрачная рука, словно вдруг рядом возникает ещё кто-то.

Вот оно.

Что-то здесь есть.

Впервые за всё время своего существования надразум осознал присутствие чего-то другого. Кого-то другого.

Это было невероятно — абсолютно невероятно.

Слово «одиночество» не имело даже определения на уровне надразума. Оно имело смысл лишь в трёх измерениях и относилось к кажущейся изоляции отдельных узлов. Но в четырёхмерном пространстве оно было бессмысленно — так же бессмысленно, как вопрос о том, где расположен край вселенной.

Или, так, по-видимому, надразум до сих пор считал.

Но сейчас случилось невероятное — в четырёхмерном пространстве появился ещё кто-то .

Другой надразум.

Человеческий надразум напрягался в попытках понять. Ощущение было ему настолько же чуждо, как для Хизер — начать видеть новый цвет, воспринимать напрямую магнитное поле или слышать музыку сфер.

Другой надразум.

Что это может быть?

Хизер подумала о человекообразных обезьянах — гориллах, шимпанзе, горстке оставшихся орангутанов. Возможно, один из этих совершил, наконец, прорыв, шагнул за пределы животных ограничений и обрёл сознание, мыслительные способности пусть и несравнимые с человеческими, но находящиеся на уровне наших предков Homo habilis.

Но тут было другое. Хизер чувствовала нутром своей человеческой сущности, что это не ответ.

Потом Хизер подумала об ПРИМАТах — аппроксимациях психологического опыта, на создание которых её муж и другие учёные потратили годы. Они никогда толком не работали, им так и не удалось стать людьми. Но, возможно, это изменилось: их постоянно совершенствуют, бесконечно обновляют на пути к истинному сознанию. Возможно, Саперштейн или кто-то ещё решил проблему квантовых вычислений; ведь они с Кайлом ещё не обнародовали сообщение Ханекера, так что Саперштейн не знал, что этого надо опасаться.

Но нет, и это тут не подходит.

Тот, Другой не был здесь — как бы широко ни трактовалось это «здесь» в четырёхмерном мире надразума.

Нет — Другой был там . Где-то в другом месте. И тянулся, стремился к контакту, касался человечекого коллективного бессознательного в самый первый раз.

И тогда Хизер поняла.

Это и правда был другой надразум — но надразум не с Земли .

Это были центавряне. Их мысли, их архетипы, их символы.

Они послали сообщение по радио в качестве вестника, провозглашающего их приход. Но человеческий надразум, замкнутый в тисках собственных представлений, неспособный понять, упустил этот момент. Отдельные люди давно заявляли, что мы, должно быть, не одиноки во вселенной, но человеческий надразум знал — знал в самой глубине своего естества — что возможна лишь изоляция.