Роберт Сойер - Факторизация человечности

Произвольно выбирая гексагоны, она попадала во всевозможные времена и места прошлого, но языки были по большей части ей непонятны, и она лишь изредка могла определить, куда и когда она попала. Она видела что-то, напоминающее Англию Тёмных веков, Святую Землю времён крестовых походов, Китай эпохи (если ориентироваться по единственному прослушанному её курсу истории искусств) династии Ляо. И древний Рим — когда-нибудь она вернётся и отыщет кого-нибудь, кто был в Помпеях 24 августа 79 года, в день извержения Везувия.

Ацтекская девочка.

Старый австралийский абориген до прихода белых людей.

Инуитский охотник с далёкого замёрзшего севера.

Уличный попрошайка в колониальной Индии.

Женщина, снимающая порнофильм.

Мужчина на похоронах брата-близнеца.

Южноамериканский мальчик, играющий в футбол.

Доисторическая женщина, осторожно оббивающая каменный наконечник стрелы.

Женщина атлетического сложения, работающая в кибуце.

Охваченный ужасом солдат в окопах первой мировой войны.

Мальчик, работающий на фабрике в Сингапуре.

Женщина в американских или канадских прериях, должно быть, лет сто назад, рожающая ребёнка — и умирающая в процессе.

Сотни других жизней, увиденных мельком.

Она продолжила свои странствия, подключаясь то тут, то там, наслаждаясь шведским столом человеческих переживаний. Молодые и старые, мужчины и женщины, чёрные и белые, гетеро и геи, блестящего ума и недалёкие, богатые и бедные, здоровые и больные — немыслимое богатство возможностей, сто миллиардов жизней на выбор.

Когда ей казалось, что она набрела на маршрут к исторически значимой личности, она проходила этим маршрутом.

Она видела, как Мерилин Монро поёт «С днём рождения» Джону Кеннеди — глазами его жены Джеки.

Глазами Джона Леннона она видела, как Марк Чепмен нажимает на спуск. Сердце самой Хизер едва не остановилось, когда она ощутила удар пули. Она подождала, чтобы посмотреть, не покидает ли что-нибудь тело Леннона в момент его смерти; если что-то такое и было, она этого не смогла обнаружить.

Она видела первый след, оставленный человеком на Луне через изогнутое стекло скафандра Нила Армстронга. Он репетировал слова о «маленьком шаге для человека» столько раз, что даже не заметил, как запорол свою речь [40] Произнося эти слова на Луне, Армстронг пропустил неопределённый артикль: «One small step for [a] man…» .

Хотя она и не знала ни слова по-немецки, она нашла Юнга и Фрейда. К счастью, она была знакома с записями лекций Фрейда в Университете Кларка в 1909 году достаточно хорошо, чтобы добраться до воспоминаний об этой поездке, в ходе которой он разговаривал преимущественно по-английски.

Хизер пришла к выводу, что университеты переживут невероятный бум, когда открытие надразума станет достоянием гласности. Она сама определённо запишется на курсы немецкого…

…и ещё, вдруг пришла в голову мысль, арамейского. Зачем останавливаться на Геттисбергском обращении, когда можешь услышать Нагорную проповедь?

Перспективы опьяняли.

Однако, удовлетворяя своё любопытство, она всё время знала, что избегает человека, с которым ей на самом деле хотелось почувствовать связь, опасаясь того, что может там найти.

Она хотела познакомиться с отцом, который умер за два месяца до её рождения.

Но перед этим ей нужно сделать перерыв. Она покинула конструкт и пошла искать место, где можно укрепить свою решимость бокалом вина.

Когда Хизер вернулась в психопространство, её не понадобилось много времени, чтобы отыскать своего отца, Карла Дэвиса.

Он умер в 1974, до появления домашних видеокамер. Хизер никогда не видела его в движении и не слышала его голоса. Но на его фотографии она могла смотреть часами. К моменту смерти он уже начал лысеть и носил усы. И очки в роговой оправе. У него было доброе лицо — по крайней мере, так казалось — и вообще он выглядел хорошим человеком.

Он родился в 1939. За три недели до его тридцать пятого дня рождения его сбил автомобиль с пьяным водителем за рулём.

Сестра Хизер Дорин немного его знала: смутные воспоминания (или то была ложная память, сформировавшаяся за многие годы, чтобы смягчить удар?) о человеке, который был частью её жизни, пока ей не исполнилось три.

Но Дорин хотя бы знала его; он её обнимал, качал на колене, читал ей сказки, играл с ней.

Однако Хизер не видела его никогда. Её мать через десять лет снова вышла замуж. Хизер наотрез отказывалась звать Эндрю «папой», и хотя мать сменила фамилию на Редевски, Хизер настояла на том, чтобы остаться Дэвис — хотя бы таким образом сохранить связь с той частью прошлого, которой она никогда не знала.