I. Идиллия
Было раннее тропическое утро. Золотые звезды, ярко сиявшие на темно-голубой лазури ночного неба, быстро побледнели и скрылись с небосвода. По сонным листьям дремавших растений тихо зашелестел свежий предрассветный ветерок и своим едва слышным шелестом разбудил чутко спавших птиц. Воздух, пропитанный приятными испарениями цветов и плодов, огласился разнообразным щебетаньем и свистом пернатых певцов, весело и дружно приветствовавших наступление ясного, безоблачного утра. Отряхиваясь, расправляли они свои яркие перья и, медленно поворачивая свои красивые головки, отливающие металлическим блеском, поводили кругом сверкающими глазами, как будто уже отыскивая среди изумрудной зелени листьев золотистые сочные плоды и пурпурные сладкие ягоды. Пушистый, темно-зеленый попугай лениво чистил свой совиный клюв о воздушный корень пандака, обсыпанного роскошными благоухающими цветами, и на его хриплое карканье, порой переходившее в неприятный писк, откликалось с противоположного берега мяуканье райской птицы. Венценосные голуби громко ворковали, прячась между стволами деревьев, откуда-то издалека, из темной глубины тропического леса, доносился глухой жалобный стон кагу, с прибрежных скал слышались резкие крики морских птиц, собиравшихся на дневную ловлю и уже кружившихся над морем, чтоб высмотреть с высоты в прозрачной воде океана свою лакомую добычу. Разноголосый хор всевозможных звуков раздавался все более и более и мало-помалу наполнил собою все отдаленные уголки острова.
Вдруг над этими разнообразными звуками, заглушая все отдельные голоса, раздался глухой рев какого-то громадного зверя, напоминая отчасти рев раздраженного быка. Точно широкая волна прокатился он над островом, отражаясь в окрестных скалах, и, казалось, на одно мгновение все смолкло и замерло кругом, будто пораженное могучим звуком.
Услышав этот ужасный рев сквозь легкий предрассветный сон, в испуге поднялся со своей теплой постели Андрей Иванович и с ружьем в руках торопливо выбежал из палатки навстречу грозящей опасности. Но напрасно озирался он во все стороны: кругом было спокойно, не было видно никакого зверя. Птицы по-прежнему щебетали, перелетая с ветки на ветку. Льямы, пробиравшиеся по опушке ближайшей рощицы, спокойно щипали траву. Нигде не было видно ничего напоминающего опасность.
Но вот опять тот же ужасный рев оглушает Андрея Ивановича. Теперь он уже ясно слышится с высоты, как будто этот страшный зверь находится там вверху, над самой палаткой. Андрей Иванович вспомнил о громадных и злых обезьянах Малакки и Суматры и поднял глаза кверху, приготовляясь стрелять в нарушителей своего спокойствия. Но и вверху не было ничего похожего на павиана или какого-нибудь бразильского ревуна. Только вверху, над самой палаткой, почти на высоте ста футов, красиво склонялся легкий грациозный ствол кокосовой пальмы, увенчанный роскошной короной длинных перистых листьев. В тени нижних, свешивающихся листьев этой короны, около гигантской, коричнево-зеленой сережки, состоящей из слегка продолговатых плодов, пряталась какая-то птица, зеленовато-бронзовый цвет перьев которой почти сливался с нежной перистой зеленью пальмы.
— Неужели эта птица может издавать такие ужасающие звуки? — подумал Андрей Иванович, внимательно разглядывая вершину пальмы.
Благодаря своим зорким глазам, он мог рассмотреть, насколько позволяли широкие листья пальмы, что эта птица походит на голубя, но только если это действительно голубь, то это голубь-великан, так как птица казалась не менее нашей степной дрофы.
Пока Андрей Иванович соображал, к какому роду отнести это пернатое, припоминая все, что ему приходилось читать о фауне Австралии и Океании, птица выставилась из зелени перистых листьев пальмы, выгнула шею и, надувшись до того, что перья на ней поднялись, как щетина дикообраза, испустила из раскрытого клюва тот самый ужасающий рев, который уже два раза приводил нашего героя в трепет.
Убедившись теперь, что виновником его беспокойства было не какое-нибудь опасное животное, а просто на просто голубь, Андрей Иванович мгновенно успокоился. Он даже припомнил, что читал когда-то об этой птице и, если память ему не изменяет, то это должен быть — ноту, тот самый зелено-бронзовый голубь-гигант, имеющий такую странную манеру ворковать, что не один путешественник, слышавший его в первый раз где-нибудь в глухом тропическом лесу, приходил в изумление и ужас, ожидая увидеть перед собой какое-нибудь громадное, опасное животное. На самом деле, когда воркует этот голубь, кажется, будто бык ревет вам в самое ухо.
Читать дальше