Николай Соколов: Ариасвати

Между тем звук воды, падавшей в сосуд, становился все глуше и глуше. Андрей Иванович зажег свечу и осветил расселину: сосуд был полон. Плотно закрыть его крышкой и затем собраться в дорогу — было делом одной минуты. Скорым шагом, почти бегом, пустился Андрей Иванович в обратный путь. Быстро взобрался он по крутому подъему в соседний грот, наполненный синим туманом серного дыма, пересек этот последний, отыскал вход в осыпавшуюся галерею и прежде, чем догоравшая свеча в фонаре успела погаснуть, он уже перебрался, поминутно кашляя и почти задыхаясь от серного газа, через каменную преграду на другую сторону галереи и при последней вспышке гаснувшей светильни успел заметить, что на этот путь ему понадобилось 3 часа. У него оставалось четыре целых свечи, следовательно, он может идти еще двадцать четыре часа — два дня пути. "Этого достаточно", — подумал он и успокоенный этой мыслью крепко заснул у подножия той же груды камней, которая уже два раза служила ему ночлегом.

Дальнейший путь пришлось совершать значительно медленнее. Узкий карниз над озером казался бесконечным, Андрей Иванович со страхом заметил, что сгорела целая свеча, а он все еще не добрался до галереи, сообщавшей этот грот с коридорами храма. Вторая свеча, успела догореть до половины, а карниз все по-прежнему тянулся, как будто ему не было конца. Уж не прошел ли он мимо галереи. заглядевшись как-нибудь на озеро, черные воды которого неподвижно лежали у его ног? Ему приходила уже мысль воротиться назад и тщательно осмотреть пройденный путь. По счастью, он скоро заметил на стене грота три знакомые стрелы и пошел вперед более уверенным шагом. Тем не менее и вторая свеча успела догореть прежде, чем он достиг галереи. Когда он зажигал третью свечу, руки и ноги его дрожали, как в лихорадке. В грудь его закрадывалось отчаяние. Уж не броситься ли головой вперед в это мертвое, притаившееся в вечном мраке озеро? По крайней мере, этот прыжок избавит от ужасной, мучительной агонии, которая его ожидает впереди, когда ему придется блуждать в беспросветной тьме перепутанных подземных галерей…

Но вот и галерея! Впрочем, та ли, которую нужно? Андрей Иванович торопливо принялся отыскивать на стене условный знак… Вот он, эти три стрелы, — но, Боже, как еще далеко до цели, которую они указывают! Андрей Иванович бережно погасил свечу и в изнеможении опустился на влажный пол галереи. Несколько раз он просыпался во мраке галереи, но снова заставлял себя заснуть: ему необходимо было настолько отдохнуть и собраться с силами, чтобы быть в состоянии, как можно производительнее воспользоваться оставшимися в его распоряжении свечами.

Наконец, он не мог более выносить вынужденного бездействия и почти бегом пустился по галерее. Но когда начались боковые ходы, ему пришлось присматриваться к знакам на стенах, чтобы но заблудиться. Это снова замедлило путь. А между тем третья свеча догорала и, как казалось, догорала быстрее, чем следовало, вероятно благодаря движению воздуха, особенно заметному на перекрестках боковых ходов.

"Скорее, скорее! Нужно дорожить каждой минутой". Когда на пути попадалась прямая галерея без боковых ходов, Андрей Иванович летел, как из лука пущенная стрела, прыгая через камни и трещины, попадавшиеся ему по дороге. Так, он с разбега перескочил ту самую трещину, через которую несколько дней тому назад перебрался с таким трудом. Теперь в запасе оставалась только одна свеча, она догорит через шесть часов и тогда тьма, непроглядная тьма! Хоть бы успеть добраться до коридоров храма! — думал Андрей Иванович. А тогда — что? Восемнадцать часов пути в абсолютной темноте, среди запутанной сети боковых коридоров, где так легко заплутаться даже и при свете, если не следить за знаками на стенах!.. Но все же лучше: все эти коридоры ведут куда-нибудь — к какому-нибудь храму или какой-нибудь местности острова. Нужно только принять за правило: избегать тех коридоров, которые спускаются вниз. Тогда непременно можно будет выбраться на свободу… А подземная река, затопившая часть коридора! Все равно. Будь, что будет! Дольше медлить, невозможно!

Андрей Иванович зажег последнюю свечу и снова пустился в путь. Быстро мелькали мимо него черные трещины боковых галерей. Он бежал изо всех сил, обливаясь холодным потом и задыхаясь от усталости. Каждая короткая остановка, которую он должен был делать, чтобы отыскать на стене руководящий знак, приводила его в раздражение. Он с ужасом видел, как быстро уменьшалась свеча, а галерея все тянулась, как будто ей не было конца. Вот уж свечи осталось менее половины, вот она еще и еще уменьшилась, — теперь ее едва ли хватит на один час… Успеет ли он в этот короткий промежуток добежать до коридора? Скорее, скорее! Как сильно оплывает свеча! Всего несколько минут и она погаснет… Скорее, скорее! Вот уже обтаявшая светильня упала на тонкое восковое кольцо — единственный остаток догоревшей свечи… Еще несколько шагов… вот она вспыхнула голубоватым пламенем и погасла… Андрей Иванович выронил фонарь и, закрыв лицо руками, в отчаянии упал на неровный каменистый пол галереи. Трудно описать, что перечувствовал он в то время, когда, лежа на холодных камнях, он бился о них в безумном припадке отчаяния.