Николай Соколов: Ариасвати

Однако, приключение этим не кончилось. В то время, когда Андрей Иванович, радуясь своей легкой победе, перекладывал птицу с руки на руку, чтоб удобнее ее нести, кагу вдруг пребольно ущипнула его за руку своим красивым, твердым клювом. Щипок был так силен и неожидан, что Андрей Иванович выпустил ее из рук. Почувствовав себя на свободе, кагу со всех ног бросилась бежать к ближайшему кустарнику. Тогда, отчаявшись завладеть ею мирным способом и не желая упустить добычу, Андрей Иванович выстрелил ей вслед сначала из одного ствола, потом из другого. Птица упала с раздробленной головой. Стоя над ней, в то время, когда в ответ на гром выстрелов гулкий лес гудел тысячью разнообразных, казалось, встревоженных голосов, Андрей Иванович почувствовал нечто вроде угрызения совести. Охотничья горячка его улеглась. Он смотрел, как над головой его кружились какие-то птицы, точно укоряя его в убийстве, зеленые попугаи хрипло каркали над ним, лазя по веткам, вдали слышались замирающие крики кагу. Он все вспоминал, как мирная птица доверчиво приближалась к нему, не чуя грозящей опасности. "Неужели нельзя обойтись без убийства и разрушений?" — спрашивал он себя, смотря на окровавленную добычу. Но такова совесть человеческая! Вечером он весьма сытно пообедал мясом этой самой птицы, над трупом которой только-что предавался таким горьким размышлениям, и даже нашел мясо ее превкусным.

Мясо кагу действительно вкусно, но для одного человека целой птицы слишком много. Чтоб оно могло, не портясь, сохраняться в течение нескольких дней, Андрей Иванович тотчас же после обеда придумал следующее средство. Он взял жестяной ящик, в котором прежде были консервы, поместил в него оставшееся мясо кагу, плотно закрыл крышкой и опустил на дно ручья, в нескольких саженях от того места, где он вытекал из озера. Благодаря этому приспособлению Грачев получил возможность всегда иметь в запасе свежее мясо. Между тем, охотясь в том же лесу за кагу, он проследил течение ручья вплоть до его устья. Ручей исчезал в середине леса, низвергаясь кипящим каскадом с обрыва в глубокое ущелье, похожее на провал, со дна которого поднимались вершины засохших деревьев, вероятно, осевших туда вместе с опустившейся почвой. Местность была крайне дикая. Поваленные стволы деревьев, перепутанные цепкими лианами, наклонялись над ущельем и поминутно преграждали дорогу. В самом ущелье господствовал совершенный мрак, точно луч света не имел силы проникнуть в его таинственную глубину. Шум падающего ручья гулко раздавался по лесу. Со дна ущелья поднимался влажный воздух, пропитанный испарениями гниющего болота. Обходя кругом ущелья, Андрей Иванович видел повсюду крутые обрывистые стены, исключавшие всякую возможность спуститься на дно провала. В иных местах из глубины поднимались, рядом с засохшими, зеленеющие вершины деревьев, сумевших укорениться на влажном дне ущелья. Местами оно разветвлялось в виде узких трещин, местами, как острова, со дна его поднимались узкие, совершенно отвесные гребни скал. В одном месте одно из ущелий было настолько узко и уклонялось в сторону так далеко, что Андрей Иванович должен был перепрыгнуть его, чтобы идти снова по краю главного провала.

Пробираясь между поваленными деревьями и вывороченными корнями, Андрей Иванович нашел забившуюся в нору странную птицу и вытащил ее на свет. Она оказалась величиною с большую курицу, но вместо перьев была покрыта чем-то вроде волос. Хвоста у ней вовсе не было, короткие, совершенно не развившиеся, крылья оканчивались роговым затвердением в виде кости. Ослепленная дневным светом, она глупо хлопала глазами и щелкала длинным и тонким носом, похожим на бекасиный клюв. Андрей Иванович тотчас же узнал эту птицу, так как достаточно раз только видеть ее странную фигуру, чтобы не забыть никогда. Это был карлик из семейства страусов Киви, встречаемый в Новой Зеландии. Киви — ночная птица, питается зернами, червями, личинками, которых достает своим длинным и тонким клювом, а днем прячется в земляных норах или под корнями больших деревьев.

Уторочив Киви в свой охотничий мешок, Андрей Иванович продолжал свой путь дальше. Местность стала подниматься в гору, лес начал редеть. Вскоре издали послышался шум падающей воды. Выйдя на открытое место, Андрей Иванович увидал прямо перед собой катившийся каскадами с горы и сверкавший белой пеной довольно широкий ручей. Местами встречая на пути обломки скал, он дробился на несколько рукавов, которые потом соединялись снова в одно русло. Кипя и пенясь, добегал он до обрыва и с громким шумом, разлетаясь на миллионы брызг, падал в глубину ущелья. Столб этих брызг, освещенный лучами солнца, блистал всеми цветами радуги и как будто колебался над обрывом, то поднимаясь на известную высоту, то снова опускаясь, то переходя с одного берега на другой. Андрей Иванович долго любовался на неожиданно встреченный водопад и порешил окрестить его Ниагарским водопадом.