Джек Вэнс - Галактический следопыт

Они растянулись на траве под корявыми ветвями дерева-перевертыша. «Таким образом, — заметил Форенс, — тебе осталось побить только Клоя Раута, и ты станешь чемпионом Академии».

Пожевывая травинку, Майро безразлично кивнул.

«Никак не могу понять, — пробормотал Форенс. — Так не должно быть».

Майро начал было говорить, после чего рассмеялся — тихим сдавленным смехом удивления и неожиданности: «Послушай, не можешь же ты, в самом деле, изменить порядок вещей одним усилием воли!»

«По этому поводу наши мнения расходятся, — заявил Форенс. — Хотя мое мировоззрение формулируется в терминах, которые плохо поддаются объяснению. По существу, оно заключается в следующем: я должен превосходить, потому что я превосхожу. Это уравнение с императивами по обеим сторонам знака равенства, и я рассматриваю его как основополагающий постулат своего существования. Одно должно означать и неизбежно означает другое; другое должно означать и неизбежно означает первое. В этой системе, как в любой другой, наблюдаются следствия и градиенты изменений. Тому, кто превосходит всех, принадлежит все наилучшее: он приобретает власть, осуществляющую желания, наносящую позорное поражение врагам, предоставляющую преимущества богатства. Когда я сталкиваюсь с обстоятельством, вступающим в кажущееся противоречие с уравнением превосходства или намекающим на кажущийся изъян в логике моего мировоззрения, я вынужден внести поправку или уточнение — не в уравнение как таковое, которое в принципе обладает непреодолимой силой, но приводя его факторы в соответствие с переменными существования».

«Изъян может быть заложен в основной концепции, — лениво заметил Майро. — После чего вся система рассыпается, как карточный домик. В конце концов, другие люди тоже формулируют свои уравнения власти».

Форенс решительно покачал головой: «Я убежден в обратном. Мир — в моих руках. Мне надлежит лишь научиться правильному применению уравнения. Сегодня ты обыграл меня в шахматы, что было бы невозможно, если бы я правильно использовал свою формулу!»

Рассуждения Дакра позабавили Майро, и он снова рассмеялся: «Единственный способ выиграть в шахматы заключается в том, чтобы играть лучше противника. Если мы сыграем матч из ста партий, я выиграю у тебя в девяносто пяти случаях, пока ты не изменишь свою стратегию. И знаешь, почему? Потому что ты делаешь слишком смелые ходы, надеясь преодолеть противника необдуманно дерзким натиском».

«Неправда, — холодно отозвался Дакр. — Я играю лучше тебя, и то, что ты смог нанести мне поражение — чистая случайность».

Майро пожал плечами: «Как хочешь. Я плевать хотел на „мировое превосходство“. Мой противник — не ты, а я сам».

«Прекрасно! — заключил Форенс. — Значит, ты признаёшь мое превосходство».

«Конечно, нет. Такие выводы, даже если бы в них была необходимость, могут делать только другие, независимо оценивая вещи со стороны. Но спорить по этому поводу бесполезно и абсурдно; давай поговорим о чем-нибудь другом».

«Нет. Ничего абсурдного в этом нет. Я могу тебя обыграть и докажу это, — Форенс вынул карманные шахматы и положил их на траву. — Сыграем еще раз. Выбирай!» Дакр вытянул обе руки со сжатыми кулаками.

Майро взглянул на миниатюрную доску. На ней отсутствовали две черные пешки. Значит, Форенс держал в каждой руке по черной пешке? Майро взял белую пешку и сказал: «На этот раз выбирать будешь ты». Он тоже вытянул обе руки.

Поколебавшись несколько секунд, Форенс прикоснулся к правой руке Майро, в которой оказалась белая пешка, и они стали играть. Так же, как прежде, Дакр играл с пламенной сосредоточенностью, сверкая глазами-топазами. Вероятно, он учел замечания Майро, относившиеся к его стилю игры, так как теперь ходил осторожнее, хотя ограничения, навязанные предусмотрительностью, явно его возмущали. Едва сдерживая веселье, Майро приготовил противнику западню, прекрасно зная, что Форенс, в своем нетерпении, примет ее за чистую монету. И действительно, Дакр стремительно передвинул ладью поперек доски, чтобы загнать в угол черного слона. Майро тихонько поставил пешку на следующую клетку и тем самым лишил белую ладью возможности выбраться из того же угла. Форенс оценил взаимное расположение фигур, зевнул и потянулся. Посмотрев по сторонам, он протянул руку: «Смотри-ка! Старина Сцанто торопится совершить еженедельный обряд омовения в озере! Почему он всегда надевает такой смехотворный купальный костюм?»